"Сельма Лагерлеф. Чудесная свеча " - читать интересную книгу автора

Рука Раньеро опустилась, слезы выступили на его глазах. Но в первую
минуту он почувствовал некоторое облегчение. Это было лучше, чем если бы
свечу потушили, люди.
А малая птичка продолжала летать по церкви, видаясь растерянно туда и
сюда, как всегда мечутся птицы, попав в закрытое помещение.
Вдруг по всей церкви пронеслось громкое восклицание:
- Птица горит! Святой огонь зажег ее крылья!
Птичка испуганно пищала. Она покружилась с минуту, словно маленький
живой порхающий факел под высоким сводом над амвоном, затем стала терять
высоту и, наконец, упала мертвая на алтарь Мадонны.
В ту же секунду Раньеро очутился рядом. Он прорвался сквозь толпу,
ничто не могло остановить его. И от пламени, пожиравшего крылья птицы, он
зажег свечи перед алтарем Мадонны.
Епископ поднял свой посох и воскликнул:
- Господь хотел этого! Господь свидетельствовал за него!
И весь народ в церкви, и друзья Раньеро, и его противники, перестали
сомневаться и удивляться. Все восклицали, полные восторга перед чудом
Божиим:
- Бог хотел этого! Бог свидетельствовал за него!
* * *
О Раньеро остается теперь сказать только то, что он до конца дней своих
был очень счастлив и мудр, осмотрителен и сострадателен. Но народ во
Флоренции всегда называл его Сумасшедший ди Раньери, в память тех дней,
когда его сочли безумным. И это сделалось для него почетным титулом. Он был
родоначальником многих великих людей.
Еще можно упомянуть о том, что во Флоренции родился обычай в каждую
пасхальную ночь праздновать память возвращения Раньеро со святым огнем, при
этом пускали летать по собору искусственную горящую птицу. И праздник этот
был бы жив и по сей день, если бы недавно этот обычай не отменили.
Но правда ли, что, как многие предполагают, те носители святого огня,
что жили во Флоренции и сделали этот город одним из чудеснейших городов на
свете, взяли себе за образец Раньеро и черпали в нем силы жертвовать собой и
переносить страдания и лишения, - это пусть останется недосказанным.
Ибо того, что совершено светочем, в темные времена исшедшим из
Иерусалима, нельзя ни высчитать, ни измерить.