"Сельма Лагерлеф. Перстень Левеншельдов " - читать интересную книгу автора

Под конец он молил его смилостивиться над прихожанами, дабы не пришлось
им быть свидетелями великой несправедливости, как некогда евреям у Голгофы.
Все слушали пастора, обнажив головы, они не думали больше о своих
жалких мирских делах. Они были настроены совсем иначе. Им чудилось, будто
пастор призывает на землю самого господа Бога, они ощущали его незримое
присутствие.
Стоял прекрасный осенний день: синее небо, усеянное белыми тучками,
деревья с зеленой, чуть тронутой желтизной листвой. Над головами людей
непрерывно проносились к югу стаи перелетных птиц. Непривычно было видеть
такую уйму птиц сразу в один день. Людям казалось, что это, должно быть,
неспроста. Не было ли то знамением, что господь одобряет помыслы
человеческие?
Когда пастор замолк, выступил вперед председатель уездного суда и
огласил королевский приговор. Приговор был пространный, со множеством
замысловатых оборотов речи, которые с трудом доходили до собравшихся. Но они
поняли, что светская власть как бы сложила скипетр свой и меч, отреклась от
мудрости своей и знания и уповала в своих надеждах всецело на волю божью. И
они стали молиться, молиться все как один, чтобы господь помог им и вразумил
их.
Затем ленсман взял в руки игральные кости и попросил судью и кое-кого
из присутствующих бросить эти кости, чтобы проверить, не фальшивые ли они. С
каким-то странным трепетом прислушивался народ к стуку игральных костей,
ударявшихся о барабанную шкуру. Эти кубики, сгубившие стольких людей, неужто
теперь их сочли достойными возвещать волю божью?!
Как только кости были испробованы, арестантов вывели вперед. Сперва
кубок передали Эрику Иварссону, самому старшему из всех. Но ленсман тут же
объяснил ему, что сейчас решение будет еще не окончательным. Сейчас им нужно
бросить жребий лишь для того, чтобы каждому определить свой черед играть.
В первый раз Паулю Элиассону выпало меньше всего, а Ивару Иварссону
больше всего очков. Стало быть, ему первому и надо было начинать.
Трое обвиняемых были одеты в ту же самую одежду, что была на них, когда
они, спускаясь с гор, со своего летнего сэттера, повстречали ротмистра.
Теперь эта одежда была в грязи и вся драная. Такой же изношенный вид, как у
кафтанов, был и у их хозяев. Однако всем показалось, будто Ивар Иварссон
держался из троих вроде бы лучше всех. Верно, потому, что он был солдат,
закаленный бессчетными муками боев и плена. Держался он все еще прямо, и вид
у него был мужественный и бесстрашный.
Когда Ивар вышел вперед к барабану и принял кубок с костями из рук
ленсмана, тот хотел было показать ему, как следует держать кубок и как
играть в кости. На губах старика проскользнула усмешка.
- Не впервой играть мне в кости, ленсман,- сказал он таким громким
голосом, что все услышали.- Бенгт-силач из Хедебю да я не раз, бывало,
баловались вечером этой игрой там, в степных краях. Но не чаял я, что мне
доведется сыграть с ним еще раз.
Ленсман хотел было поторопить его, но толпе понравилось слушать Ивара.
Вот храбрец! Он еще мог шутить пред таким решающим испытанием!
Ивар обхватил кубок обеими руками, и все увидели, что он молится.
Прочитав "Отче наш", он громко воскликнул:
- А теперь молю тебя, господи Исусе Христе, кому ведомо, что я
неповинен, да смилуешься надо мной и даруешь мне меньше всего очков: ведь у