"Сельма Лагерлеф. Перстень Левеншельдов " - читать интересную книгу автора

После постигшего ее тяжкого удара Марит ясно ощутила, что жизнь для нее
кончена. Она унаследовала от отца усадьбу Стургорден, но ясно понимала, что,
если захочет сохранить ее за собой, ей придется выйти замуж: ведь усадьбе
нужен хозяин. Желая избежать замужества, она уступила все свои владения
одному из двоюродных братьев совершенно безвозмездно, оговорив себе лишь
право жить и кормиться в усадьбе до конца дней своих.
Она была довольна тем, что так поступила, и никогда в том не
раскаивалась. Опасаться, что дни потянутся для нее медленно и праздно, не
приходилось. Люди уверовали в ее житейский ум и доброту, и стоило
кому-нибудь захворать, как тотчас посылали за ней. Дети тоже очень льнули и
ластились к ней. В клети на сваях у нее всегда бывало полным-полно малышей.
Они знали, что у Марит всегда найдется время помочь им управиться с их
маленькими горестями.
И вот теперь, когда Марит сидела на крыльце, раздумывая, что ей делать
с этим перстнем, на нее напал вдруг страшный гнев. Она думала о том, как
легко мог бы отыскаться этот перстень. Почему генерал не позаботился о том,
чтобы перстень был найден? Ведь он все время знал, где перстень, теперь-то
Марит это понимала. Но отчего же он не устроил так, чтобы Ингильбертову
шапочку тоже обыскали? Вместо этого он позволил казнить из-за своего перстня
троих невинных людей. На то у него была власть, а вот заставить перстень
выйти на свет божий - не было!
Поначалу Марит было подумала, что ей нужно пойти к пастору, рассказать
ему все и отдать перстень. Но нет, этого она ни за что не сделает!
Ведь так уж получилось: где бы ни появлялась Марит - в церкви ли, в
гостях ли, с ней обходились с величайшим почтением. Ей никогда не
приходилось страдать от презрения, которое обычно выпадает на долю дочери
лиходея. Люди были твердо убеждены в том, что тут совершена величайшая
несправедливость, и хотели искупить ее. Даже знатные господа, встречая,
бывало, Марит на церковном холме, непременно подходили к ней перемолвиться
несколькими словами. Даже семейство из Хедебю - разумеется, не сам ротмистр,
а его жена с невесткой - не раз пыталось сблизиться с Марит. Но она всегда
упорно отвергала эти попытки. Ни единого слова не сказала она ни одному из
жителей поместья со времен божьего суда.
Неужто же теперь она выйдет на площадь и громогласно признается в том,
что хозяева Хедебю отчасти были правы? Перстнем, как оказалось, все же
завладели крестьяне из Ольсбю? Может, даже заговорят о том, что они-де
знали, где перстень, вытерпели арест и дознание, надеясь, что будут
оправданы и смогут продать перстень.
Во всяком случае, Марит понимала, что честь ротмистра, а заодно и его
отца, будет спасена, если она отдаст перстень и расскажет, где его нашла. А
Марит не хотела палец о палец ударить ради того, что принесло бы пользу и
выгоду Левеншельдам.
Ротмистр Левеншельд был теперь восьмидесятилетний старик, богатый и
могущественный, знатный и почитаемый. Король пожаловал ему баронский титул,
и не было случая, чтобы его постигла какая-нибудь беда. Сыновья у него были
отменные, жили, как и он, в достатке и удачно женились...
А человек этот отнял у Марит все, все, все, что у нее было.
Она осталась одна на свете, обездоленная, безмужняя, бездетная, и все
по его вине. Долгие годы ждала она и ждала, что его постигнет злая кара, но
так ничего и не случилось.