"Сельма Лагерлеф. Шарлотта Левеншельд" - читать интересную книгу автора

едва поднимали взоры, чтобы взглянуть на взлетающие ракеты. Они не желали
никакого возмещения за удовольствие, которого так жаждали.
Взошла полная луна - как бы для того, чтобы придать еще более
торжественности этому великолепному зрелищу. В этот вечер она не походила на
серп, но плыла по небу круглая, как шар; и некий острослов утверждал, что
она округлилась от изумления при виде того, как множество статных
лейтенантов и красивых подружек невесты стоят, глядя на воды реки так
мрачно, словно их одолевают мысли о самоубийстве.
Пол-Карлстада собралось перед оградой сада Экенстедтов, чтобы поглядеть
на торжество. Все видели, как молодые люди бродят по дорожкам сада,
безучастные и вялые, и в один голос заявляли, что такой унылой свадьбы им
никогда еще не доводилось видеть.
Оркестр Вермландского полка играл как нельзя лучше, но поскольку
полковница запретила исполнять танцы, так как в этом случае она не надеялась
совладать с молодежью, то в музыкальной программе было не так уж много
номеров, и одни и те же вещи приходилось повторять сызнова.
Было бы неверно утверждать, что часы тянулись медленно. Нет, время
просто-напросто остановилось. Минутные и часовые стрелки на всех часах
двигались с одинаковой медлительностью.
На реке перед домом Экенстедтов стояло несколько больших грузовых барж,
и на одной из них сидел какой-то моряк - любитель музыки и наигрывал
деревенскую польку на визгливой самодельной скрипке.
Но все эти несчастные, томившиеся в саду Экенстедтов, просияли, потому
что это была по крайней мере танцевальная музыка; они поспешно улизнули
через ворота, и в следующее мгновение все увидели, как они отплясывают
деревенскую польку на смоленой палубе речной баржи.
Полковница тотчас же заметила это бегство и поняла, что ни в коем
случае не может допустить, чтобы девицы из самых благородных карлстадских
семей танцевали на грязной барже. Она тотчас же послала за беглецами и
велела им немедля вернуться. Но хоть она и была полковница, ни один безусый
лейтенантик даже и не подумал повиноваться ее приказу.
И тут полковница поняла, что игра проиграна. Она сделала все, что было
в ее силах, чтобы угодить Карлу-Артуру. Теперь нужно было спасать престиж
дома Экенстедтов. Она велела полковому оркестру перейти в залу и играть
англез.
Вскоре после этого она услышала, как жаждущие танцевать мчатся вверх по
лестнице, и танцы начались! Это был бал, какого давно не видывали в
Карлстаде. Все, кто изнывал и томился в ожидании танцев, пытались теперь
наверстать упущенное время. Они кружились, порхали в пируэтах, вертелись и
выделывали ногами замысловатые антраша. Никто не чувствовал усталости, никто
не отказывался от приглашений. Не было ни одной самой скучной дурнушки,
которая осталась бы без кавалера.
Старики - и те не смогли усидеть на месте, но поразительнее всего было
то, что сама полковница - да, подумать только, сама полковница, которая
покончила с танцами и карточной игрой и велела унести на чердак все светские
книги,- и она не смогла усидеть на месте. Легко и весело порхала она в танце
и казалась такой же молодой, нет, гораздо моложе своей дочери, которая в
этот день стояла под венцом. Карлстадцы были поистине счастливы тем, что
снова обрели свою жизнерадостную, свою очаровательную, свою обожаемую
полковницу.