"Сидни Ламберт. Ложь и любовь " - читать интересную книгу автора

- Ты не верна мне! - взревел Рикардо. - Ты не верна мне! Подлая
изменница! Так скройся с глаз моих, исчезни!

Жозель пришла в смятение. Сперва она кинулась к мужу, желая загладить
вину, потом, приведенная в ужас его гневом, метнулась назад. Слезы побежали
по ее щекам. Жозель так и замерла посреди сцены, словно в нерешительности.
Но нет. Актриса была великолепна. Глаза говорили за нее: бедная девушка,
всего за один год доведенная деспотом-мужем до отчаяния, наконец, нашла в
себе силы возразить ему. Ей велели уйти - она осталась.
- Да будет вам известно, что всякая на моем месте, - голос ее дрожал,
но в нем слышалась уверенность, - почла бы за счастье вам изменить хоть со
слугой, но я не опустилась до измены, когда король, припав к моим ногам,
молил о поцелуе.
Она гордо вскинула голову, выпрямилась. На щеках ее еще блестели слезы,
но Жозель уже не казалась беспомощной жертвой. Ошарашенный заявлением жены,
Рикардо замер. Жозель воспользовалась этим. Она медленно развернулась,
пальцы ее судорожно сжали платок. Шаг, еще один. Осторожный, но исполненный
достоинства. Ни одна актриса не сыграла бы лучше: Жозель удалялась со сцены
гордо. И в то же время, какая борьба, какая тяжелая внутренняя борьба шла
внутри нее! Муж уже не мог видеть ее лица, но зрителям оно было видно
хорошо. Ни гордости, ни достоинства не было во взгляде бедной Жозель -
только ужас. Бежать! Бежать! - кричали ее глаза; каждую секунду она ждала,
что нож вот-вот вонзится в ее спину. На сцене словно было две разных
женщины, соединившихся в одном теле. Одна - гордая осознанием своего
подвига, непреклонная, готовая умереть в ту же минуту, а другая - напуганная
до безумия, ни в чем не уверенная и жаждущая лишь одного - жить.

В последний миг платок выпал из рук девушки, оставшись на сцене немым
укором мужу-тирану. Жозель удалилась. В зале повисла пауза.
- Браво! - закричал кто-то в третьем ряду.
- Браво! - подхватили другие.
Зал взревел, разрывая тишину бурными овациями. Спектакль еще не
закончился, но впечатление, произведенное последней сценой, было слишком
сильным. Зрители, не выдержав, поднялись с мест. Все стихло лишь после того,
как раздались первые реплики покинутого мужа. Они должны были быть гневными,
но актер, игравший Рикардо, понимал, что после таких проводов и восторгов
начинать сразу дикими воплями нельзя. Поэтому он начал тихо и вкрадчиво,
изобразил даже растерянность, а потом постепенно, читая монолог, дошел до
необходимой степени ярости.
Спектакль удался. Зрители аплодировали стоя, долго не отпускали
актеров, особенно девушку, так великолепно исполнившую роль Жозель.
Наверняка после этого спектакля ей предложат работу в одном из лучших
театров страны. Сегодня я видел, как загорелась новая звезда, подумал Дэвид.
Вечер был тих, воздух прозрачен, как никогда. Или ему только так
казалось. Дэвиду хотелось закрыть глаза и остаться там, в восемнадцатом
веке. В те времена, когда люди, степенно прогуливаясь по улицам, никуда не
торопились, семья для них была самым дорогим, и ради нее они жертвовали
всем. Он остановился и посмотрел на небо: белые хлопья облаков беспорядочно
разбросаны на темном своде. Звезды... Дэвид не разглядел ни одной.
И все-таки вечер удался. Перед глазами стояла та самая сцена. Как гордо