"Брайан Ламли. Некроскоп [F]" - читать интересную книгу автора

теперь вышел весь газ. Одна его рука лежала ладонью вниз на бедре трупа,
другая точно так же на грудной клетке. Большие и круглые как плошки глаза
были снова широко открыты, но цвет его кожи заметно изменился. Нормальный
здоровый розовый цвет только что тщательно вымытого молодого тела куда-то
исчез; вместо этого оно стало таким же серым, как тело трупа, к которому
человек прикасался. Он был серым, как сама смерть. Он задержал дыхание и,
казалось, смаковал вкус смерти, слегка втягивая щеки. Затем...
Он отдернул руки от трупа, с шумом выдохнул зловонный газ и откинулся
назад, встав на пятки. На мгновение показалось, что он сейчас рухнет
навзничь, но он снова наклонился вперед и снова с величайшей осторожностью
положил руки на труп. Мрачный, суровый и серый, как камень, он касался
тела, и его пальцы дрожали, легко, словно бабочки, передвигаясь от головы
к кончикам ступней и обратно. По-прежнему в этом не было никакой эротики,
однако тот, что сидел слева, прошептал:
- Он что, некрофил? Что все это значит, товарищ генерал?
- Сиди спокойно и учись, - прорычал тот, что сидел в центре. - Ты же
знаешь, где находишься. Ничто здесь не должно тебя удивлять. А что
касается того, что все это значит и кто это такой, - скоро ты все узнаешь.
Я могу сказать только одно: насколько мне известно, таких, как он, только
трое в СССР. Один - монгол откуда-то с Алтая, шаман из местного племени.
Он уже практически умирает от сифилиса и потому бесполезен для нас. Другой
- безнадежный сумасшедший, которому должны сделать корректирующую
лоботомию, после чего он тоже окажется.., скажем, вне пределов нашей
досягаемости. Поэтому остается только этот. Его дар - врожденный, научить
этому практически невозможно, что делает его sui generis. Это по-латински,
латынь - мертвый язык. Наиболее подходящий. А потому заткнись! Ты видишь
перед собой уникальный талант.
В это время по ту сторону экрана "уникальный талант" обнаженного
человека начал наконец проявляться. Его резкие, неожиданные движения были
странными и беспорядочными, почти что судорожными, как если бы его дергал
за ниточки какой-то сумасшедший невидимый кукольник. Правая рука метнулась
к чемоданчику, едва не сбросив его со столика. Кисть, судорожно согнутая,
больше похожая на лапу, рванулась вверх, как будто дирижируя исполнением
какого-то неведомого произведения, однако вместо дирижерской палочки в ней
был зажат блестящий серповидный скальпель.
Все трое наблюдателей наклонились вперед, широко раскрыв глаза и
разинув рты. Однако в то время как на лицах двоих, сидевших по краям,
непроизвольно застыло выражение отрицания и они готовы были содрогнуться
или даже вскрикнуть при виде того, что, по их мнению, должно было сейчас
произойти, на лице старшего отражалось лишь знание и мрачное ожидание.
С точностью, не допускающей никаких случайных, непроизвольных
движений остальных конечностей, - которые" застыли и вытянулись, как у
мертвой лягушки, как бы принужденные жить сами по себе, - рука обнаженного
человека скользнула вниз и вскрыла труп от грудной клетки, через пупок, до
жестких лобковых волос. Еще два на первый взгляд произвольных, но
абсолютно точных разреза, слились с первым движением, - и на животе трупа
четко обозначилась буква "I" с длинными верхней и нижней перекладинами.
Тут же действующий до отвращения автоматически исполнитель этой
ужасной хирургической операции не глядя отбросил скальпель, по запястья
погрузил руки в центральный разрез и раздвинул его края, словно дверцы