"Луис Ламур. Одиночка" - читать интересную книгу автора

вещей, которые приносят в бою удачу.
Прислушиваясь, они подождали еще немного. Одна из их лошадей нетерпеливо
топталась. С наступлением темноты стало холодно. Разреженный чистый воздух
пустыни, не имеющей растительности и воды, быстро теряет тепло.
Наконец маленький отряд двинулся в путь снова и несколькими часами позже
остановился в нагромождении валунов, где беглецы могли чувствовать себя в
относительной безопасности. Завтра им предстояло найти воду. Тинахас
встречались редко, и пропуск хотя бы одного из них мог стать роковым.
Костер разводить не стали, двигаться старались бесшумно, спать улеглись
в обуви, только сбросили с себя шляпы и ремни, держа, однако, оружие под
рукой.
Небо было усыпано звездами. Метис никак не мог угомониться и все
прислушивался и принюхивался. Наконец он спокойно сообщил:
- Дым от горящего дерева... Совсем рядом. Никто не произнес ни слова.
Консидайн же вспомнил, как' однажды наткнулся на двух человек, которых
индейцы подвесили над кострами вверх ногами и держали так до тех пор, пока
у них не лопнули черепа. А Дэч подумал о бедолаге, привязанном к колу возле
муравейника, доходившего ему до подбородка. Костер, дым от которого учуял
метис, мог быть всего в сотне ярдов от них, но вероятнее не ближе, чем в
полумиле. Консидайн устал, но спать расхотелось.
- Отдыхайте, - сказал он друзьям. - Я посторожу.
И, завернувшись в одеяло, привалился к огромной скале, вздымавшейся над
их лагерем. Ночь была холодная, но приятная. Кто-то сломал ветку, и сразу
запахло совершенно особенным острым запахом растения, которое индейцы
считали колдовским. Консидайн зажег под одеялом самокрутку, прикрыв ее
крошечный красный глазок ладонью, сложенной горстью, и сухой горячий вкус
табака доставил ему настоящее наслаждение. Лошади щипали траву - такой
мирный, успокаивающий звук... И запахи знакомые - лошадей, индейского
колдовского растения, собственной грязной одежды. Постирает, когда приедет
в Мексику, в дороге не до того.
Его мысли опять вернулись к Ленни. Почему воспоминания об этой стройной
загорелой девушке в платьице, выцветшем от многих стирок, которое она
носила с таким достоинством, опять тревожат его? Ее молодое тело под тонкой
рубашкой... Ее холодные губы... А может, он уловил в ней одиночество,
родственное своему, и в его душе родились более глубокие чувства, чем
просто влечение к особе противоположного пола? Ответов на все эти вопросы у
него не было. Он в последний раз глубоко затянулся самокруткой и погасил ее
в песке, затем встал и, пройдя между лошадьми, зашел за скалу, где постоял,
прислушиваясь. Было абсолютно тихо.
Когда на востоке стало сереть, Консидайн разбудил Дэча, а сам вытянулся
на земле и заснул.
Поспать ему удалось не больше часа. Его разбудил запах кофе, который
варил Дэч над крошечным бездымным костерком. Харди седлал свою лошадь, а
метис перед рассветом куда-то ускользнул. Консидайн тоже оседлал лошадей,
свою и метиса, и подошел к костру за кофе.
Метис вернулся, пробравшись между валунами, и присел на корточки у огня.
- Их четырнадцать... у них есть свежие скальпы... Они смотрели на него,
боясь задать вопрос, который вертелся у всех на языке.
- ...С длинными волосами, женских... нет. - Метис раскурил самокрутку и
сделал большой глоток кофе. - Они ушли. От тропы не отклоняются и