"Луис Ламур. Джубал Сэкетт ("Сэкетты" #3) (Вестерн) " - читать интересную книгу автора

новой стране, где мало кто побывал до меня. Вероятно, после тех людей,
которые остались там, в пещере, ни один белый не топтал эту землю.
Мой мозг, как всегда, работал на двух уровнях. Одна его часть,
настроенная на опасность, следила за всем, что меня окружало, ничего не
упуская из виду, другая - владела моими собственными мыслями. В то утро я
недоумевал от своих поступков.
Почему я решил идти на запад? Чтобы исследовать новые земли, сказал я
себе. Чтобы первым увидеть, первым испытать. И это все? Объяснение не
устраивало меня, в нем явно не хватало чего-то главного. А может, я хотел
проявить самостоятельность? Все одолеть самому? Замкнуться в себе?
Мой отец и старшие братья - люди действия. Они умели принимать на себя
ответственность. Такими их сделали обстоятельства. Живя рядом с ними, я
вынужден был довольствоваться второй ролью, идти, так сказать, в фарватере,
подчиняясь их решениям и оставляя всю ответственность на них. Я отличался не
меньшей деловитостью, чем они, однако находился все время как бы в их тени.
Мой уход освободил меня от тенденции быть только последователем. Все решения
теперь принимались мной, а вся ответственность за их качество ложилась на
меня.

Но эти объяснения не исчерпывали все.
Какой-то внутренний голос звал меня на запад, нечто большее, чем
страстное желание отца перейти далекие голубые горы. Тем не менее я,
конечно, очень хотел увидеть, что находится за Великой рекой, за Далекими
землями, за Сияющими горами, и вообще все, что будило воображение и имело
какую-то непонятную связь с кем-то или чем-то. Мой порыв не поддавался
разгадке, хотя мы часто говорили об этом и с Сакимом, и с отцом.
Законченный реалист Янс насмехался над нами, а нас забавляли его
насмешки. Брат верил только в то, что мог увидеть, потрогать, попробовать на
вкус и пощупать. Он мало верил в дар ясновидения, которым обладали Лила и
мой отец. Он незлобиво ворчал на них или просто отмахивался от их точных
предположений. Он говорил, и несомненно правильно, что наши органы чувств
воспринимают колебания, о которых мы не знаем, предупреждая нас об
изменениях в погоде, о приближении врага и о прочих подобных вещах. Он
утверждал, что наше сознание имеет несколько уровней и само выбирает, на
какие ощущения и колебания обращать немедленно наше внимание, а какие могут
подождать. В его рассуждениях сквозила логика, и мы спорили с ним.
Летнее солнце еще не появилось на небе, и чистый воздух оставался
прохладен. Я шел, жуя кусок мяса, запасы которого - и сушеного, и вяленого -
у меня не истощались.
При моем появлении тревожно зацокала белка. Небольшая стайка попугаев
сердито кружила над самоуверенной вороной, выжидавшей чего-то на голой
ветке.
Впереди тропу переходила самка оленя. Я замер. Она остановилась, глядя
на меня, навострив уши, но поскольку я не шевелился и ветер дул от нее ко
мне, не поняла, что я из себя представляю. Олениха была бы легкой добычей,
но я не нуждался в мясе. Мы смотрели друг на друга до тех пор, пока едва
заметное дуновение ветерка не донесло до нее мой запах. Она бросилась в лес
и исчезла.
Эта небольшая остановка сослужила добрую службу. Когда я повернулся,
чтобы идти дальше, довольно далеко, за длинной луговиной, окаймлявшей лес, в