"Джил Мари Лэндис. Приди, весна ("Цветы" #4)" - читать интересную книгу автора

тропинка, которая вела от двери хижины к краю близлежащего леса.
Внутри скудно обставленного жилища двое мужчин вели приглушенный
разговор, сидя у огня, плясавшего, потрескивая, в каменном очаге, занимавшем
почти целиком одну стену хижины. Один из мужчин был гостем. Он был стар. О
его возрасте говорили спутанные седые волосы, густая борода и избороздившие
круглое лицо глубокие морщины. Выцветшие голубые глаза, видевшие за жизнь
столько, сколько обычному человеку не увидеть и за десять жизней, задумчиво
уставились на пламя, лизавшее поленья в очаге. Он сидел на самодельном стуле
с прямой спинкой, упершись локтями в неровный стол, отделявший его от
хозяина. Одежда его, сделанная из выдубленной кожи и выношенной почти до
прозрачности шерсти, была такой же грубой, как и его жизнь. Куртка была
очень широкой в плечах, ибо старик был крупным мужчиной, на груди она была
распахнута, оставляя открытым довольно объемистый живот. Старика звали Тед,
вернее Старый Тед, а фамилию его все давно забыли. Подобно большинству
горных жителей он путешествовал один. Его единственной спутницей была
чихуахуа, которую он называл Мышкой и носил под курткой. Собачка была с ним
с того дня, когда он выменял ее у одного мексиканца на мула, каковой обмен
все при нем присутствовавшие единодушно признали весьма выгодным для
мексиканца. Мышка, питавшая величайшую неприязнь ко всем, кроме своего
хозяина, лежала на его груди, спрятавшись под бородой, и похрапывала.
Мужчина помоложе, Бак Скотт, смотрел не на огонь, а на Старого Теда.
Бак ерзал на стуле, и взгляд его то и дело устремлялся к большой кровати,
стоявшей в дальнем затененном углу единственной в хижине комнаты. Он сидел
на стуле, откинувшись к стене и балансируя на двух ножках, барабанил
пальцами по краю стола, хмурился, кусал губы, но отражавшееся на его лице
беспокойство в тусклом свете пламени было едва заметно. Бак производил
осмотр своего жилища, пытаясь взглянуть на него глазами чужого человека,
или, говоря точнее, глазами женщины, которую он через несколько дней
приведет в дом.
Первое слово, пришедшее ему в голову, когда он подумал о том, как
описать своей невесте свое жилище, было бурое. Бурое и грязное. Деревянные
стены, на которых кое-где виднелись пятна грязи, были голыми, за исключением
участка над очагом, оклеенного газетами. Пол был грязно-коричневого цвета
из-за толстого слоя грязи. Бак собирался сохранить мешки из-под зерна и,
сшив их, сделать что-то вроде коврика на пол, но к тому времени, когда он
это надумал, мешки уже были использованы для других целей. К боковой стене
устало притулился мешок с картошкой. По бокам от мешка и прямо над ним
висели полки.
У одной из стен, занимая ее почти целиком, стояла огромная кровать. Бак
сделал ее для себя, рассудив, что большому мужчине нужна большая кровать. На
ней будет удобно спать и ему, и женщине, даже если допустить, что сначала он
ей не понравится.
Как только подобные мысли пришли ему в голову, Бак отвел глаза от
кровати и посмотрел на Теда. Наблюдая, как тот отхлебнул виски, Бак
понадеялся, что не ошибся, попросив Теда присмотреть за домом, пока он сам
съездит в Шайенн и встретит поезд. Вернув стул в нормальное положение, Бак
выпрямился и провел рукой по подбородку. Борода была колючей. Бак думал
сбрить ее, но потом решил подождать, пока не попадет в Шайенн, где можно
будет пойти к настоящему парикмахеру. Волосы тоже придется остричь - они
были такими густыми и длинными, что Бак завязывал их сзади в хвостик.