"Джин Ландрам. Мадонна - энергия либидо " - читать интересную книгу автора

основывается на том, что, "потеряв мать, затем очень привязавшись к отцу,
потеряла отца из-за мачехи и пронесла сквозь свое детство размышления о вещах,
которые любила и в которых была уверена, но которых лишилась". Мадонна
убеждена, что с ней все в порядке, хотя ей и нужна терапия из-за ее чрезмерной
тяги к совершенствованию и одержимости в достижении цели ("Vanity Fair",
октябрь 1992):

"У меня не было матери, которая могла бы стать образцам женщины, я была
предоставлена самой себе, и это, возможно, дало мне смелость поступать именно
так. Я думаю, когда вы действительно получили в детстве какую-нибудь травму, у
вас есть выбор - либо вы все преодолеете, подниметесь вверх и добьетесь
настоящего внимания, либо вы станете ужасно интровертированным и получите
серьезные личные проблемы."

Какая глубокая и проницательная самооценка! С ранних лет в Мадонне
запечатлелась и обусловилась неукротимая потребность выделиться и жажда любви
и родительской заботы со стороны всех и каждого. Самостоятельно реализуя свои
детские требования любви и заботы, она стала сама себя любить и о себе
заботиться - повторяющаяся схема, которую мы обнаруживаем в
женщинах-мечтательницах. Они стремятся к исполнению своих детских фантазий во
взрослой жизни. Если говорить о Мадонне, то она также удовлетворяла
потребность (буквально и фигурально) в отцовской привязанности и защите. Ее
бунт представляет нечто большее, чем только крик о помощи ребенка, брошенного
отцом, и определяется потребностью взрослой Мадонны унизить любого, кто
когда-нибудь захочет снова причинить ей боль. Она признается:

"Я не преодолела мой комплекс Электры. В конце клипа "О папа", где я
танцую на могиле матери, я пытаюсь принять смерть матери. Я должна была
пережить потерю матери, потом должна была пережить чувство вины за ее уход,
потом пережить потерю отца, когда он женился на моей мачехе. Я была только
маленькой сердитой брошенной девочкой. И я сержусь до сих пор" ("Vanity Fair",
апрель 1990).

На столе у кровати Мадонны стоит снимок темноволосой, невинного вида юной
famine fatale <Роковой женщины (англ.).>. Когда ее спрашивали, ее ли мать на
фото, она отвечала: "Да. Ей здесь шестнадцать. Я такой никогда не была".
Ранняя травма Мадонны и кризис сделали ее женщиной, которая нуждается в
совращении всех мужчин, но никогда не позволяет им вторгнуться в свои эмоции.
Она говорила: "Как все молодые девушки, я любила отца. Я заявляла, если он
умрет, я хочу быть похороненной в гробу вместе с ним". Доказательством ее
комплекса Электры была линия фильма "Правда или отвага", когда она говорит: "Я
потеряла право спать (с отцом) после того, как он трахнул меня. Такое
ребячество" (Андерсон, 1992).
Такого рода диалог заставляет поверить в отчаянную потребность Мадонны в
отцовской любви и ее попытку подавить эту нужду в родительской любви и
привязанности. Ранний жизненный кризис сыграл критическую роль в формировании
этой потребности и способствовал созданию женщины, обладающей одним из самых
мощных либидо в двадцатом веке.

УСПЕХ, ДВИЖИМЫЙ ЛИБИДО