"Франтишек Лангер. Розовый Меркурий " - читать интересную книгу автора

них.
Крал рассмеялся.
- Что в них может быть? Они адресованы в Кдыню, недалеко от Домажлиц. В
них не могут быть вложены чистые марки для ответа. Тогда еще не было такой
привычки, и потом, главное, эти марки можно было употреблять для писем из
Италии в Австрию, а не наоборот. Вот я и накрыл вас снова, как неграмотного!
- Но что содержат эти письма?
- Ну, что могут содержать подобные письма?
- Можно их открыть? Крал слегка заколебался, потом сказал:
- Открывайте. Я осторожно развернул первый сложенный желтый листок,
адресованный
"Благородному и глубокоуважаемому государю, господину Йозефу Фердинанду
Шимаку, старшему канцеляристу в имениях Его Светлости Князя Камила
Шварценберга в Кдыне близ Домажлиц/Таус".

Все было написано поблекшими уже чернилами, каллиграфически, с
устаревшей орфографией, а именно "j" вместо "у", "w" вместо "v" и "au"
вместо "ou". Письмо гласи ло:
"Глубокоуважаемый и любимый отец,
Бог знает сколько раз прошу я Вас умерить, наконец, гнев на своего сына
и проявить ко мне свою отцовскую милость. Пятый год моей военной службы
подходит к концу после многих страданий и тяжелых испытаний. И до сих пор я
не услышал от Вас ни слова. В чем же я провинился? Разве было нечто
преступное в том, что я полюбил Альжбету и решил честно взять ее в жены,
когда выяснилось, что она станет матерью? Да, она служанка. Но Вы сами не
могли отрицать, что в ней побольше благородст ва, чем в иной барышне из
зажиточной семьи. И Вы, любимый отец, чтобы помешать честному браку, сами
сорвали меня с учебы и сделали так, что бы меня призвали на военную службу,
а мою невесту и новорожденную дочь ввергли в нужду, о чем я узнаю из
сообщений о них. Несмотря на то, что я постоянно прошу Вас помочь им, Вы
даже мешком картошки не поделились с ними зимой. Любимый отец, если Вы не
можете подавить в себе нена висти ко мне, то хотя бы позаботьтесь о той,
которая является моей же ной перед Богом, раз она, из-за Вашего несогласия,
не смогла стать ею пе ред людьми. А также о моей бедной доченьке, которая,
как мне по просьбе Альжбеты сообщает наш достойный приходский священник,
растет кра сивой и добродетельной девочкой. И здесь, вдали, я не позорю
Вашего име ни. Как я узнал, меня собираются повысить в чине на ефрейтора.
Если Вы выразите желание, то я и в дальнейшем останусь за границей и не
явлюсь Вам на глаза, но прошу Вас, Бога ради, позаботьтесь о моих дорогих,
стра дающих почти под Вашими окнами, не дайте этим невинным душам умереть. Я
надеюсь, что это письмо застанет Вас в добром здравии, о чем я ежедневно
молю Бога, когда вспоминаю Вас и покойную маменьку, и подпи сываюсь как Ваш
недостойный и униженно целующий отцовскую руку
сын Леопольд Шимак"
- Роман, - вырвалось у меня, когда я дочитал письмо. - Но в вашем
сундуке Вас не интересуют романы. А что содержится во втором письме?
Я открыл второе письмо, проколотое насквозь в нескольких местах иглой.
Оно также было адресовано черствому канцеляристу Его Светлости в Кдыне,
который никогда не распечатывал письма своего сына и выбрасывал их вместе с
ненужными бумагами.