"Франтишек Лангер. Розовый Меркурий " - читать интересную книгу автора

социализм, за демократию и мир между народами. По случаю его 75-летия орган
ЦК КПЧ "Руде право" отметил, что "Ф. Лангер своей антивоенной тематикой идет
от истоков подлинно гуманистических и демократических свойств его богатого
творчества. Как и всех передовых чешских писате лей, именно они
характеризуют его лучшие произведения".


От автора.

Как и все мои товарищи, я начал собирать марки, как только мы научились
разли чать буквы и цифры. Собирать означало обшаривать папину корзину для
бумаг, умолять дядю, жившего в Дрездене, посылать мне марки из Германии и
тратить каждый свой крейцер в писчебумажной лавке на иностранные марки. Но
собирать марки означало так же обмениваться с мальчишками, отдавать им свои
двойники за их дублеты, расхваливать свои и хулить их марки. В то время в
Праге на медицинском факультете учились два моих двоюродных брата. Они-то и
нашли в каком-то журнале адреса коллекционеров в различ ных странах,
желавших обмениваться марками. Братья помогли мне сочинить письмо и
посоветовали вложить в него австрийские и венгерские марки. Неожиданно я
получил в обмен за них довольно много различных марок из разных концов света
и из Индии. Марки из Индии были так же замусолены, как мои. Скорее всего, их
посылал такой же, как я, мальчишка. Позднее я написал о нем свой первый
филателистический рассказ. Этот маль чишеский этап закончился, когда мне
исполнилось четырнадцать лет. Я тогда впервые влюбился. Платонически и на
расстоянии. Вернувшись в 1920 г. после войны домой, я снова принялся
коллекционировать. Мое сердце увлекли наши марки, на которых не то всходило,
не то заходило солнце за Градчанами[1], и я начал собирать их, так сказать,
на патриотической основе. Однажды, в поисках темы, пришло мне в голову, что
ведь о мар ках можно было бы написать даже рассказы. Мне нужно
было, конечно, сначала побольше узнать о них. Я нашел господина Эрвина
Гирша, руководившего "Трибуной филателистов", которая выходила в
издательстве Борового. У Гирша были богатая библиотека книг о марках,
проекционный фонарь и микроскоп для их рассматривания, и целая химическая
лаборатория. Познания Гирша о марках были поис тине феноменальными. Он был
общителен, весел, ласков, и я узнал от него все, что мне требовалось. Это
было время научного коллекционирования, когда марки оценивались эстетически,
графически, исторически, когда искали и собирали экземпляры с отклоне ниями
и неправильностями. Время, требовавшее настоящего филателистического судьи,
разоблачителя подделок и мелких мошенничеств, защитника прав филателиста и
филате листической правды.
Я собирал лишь наши марки, но при этом интересовался вообще миром
марок, его законами, этикой, эстетикой и техникой, коллекционерским
кодексом, экономическим значением марок. Однако истинное наслаждение мне
доставляло писать о них рассказы. Было нелегко выдумывать и сочинять их.
Поэтому я написал их немного, всегда приуро чивая примерно один к рождеству,
а один - к пасхе.
Но потом наступили тридцатые годы, когда люди перестали улыбаться.
Однажды марки ужаснули меня. Это когда на них появилось: "Protektorat Bohmen
und Mahren"