"Франтишек Лангер. Розовый Меркурий " - читать интересную книгу автора

Но она старше его.
- Неужто какой-то год может служить препятствием! - настаивал я. - Я
всегда слышу, что женщины умеют отлично сохраняться.
- Да, отлично, - и тут посол расхохотался. - Ему двадцать шесть лет, а
она самая сохранившаяся женщина в Лондоне. Ей пятьдесят два года.


Редкостная надпечатка2F. 50 Cent Belgien.

- Вот самый ценный экземпляр из моих марок военного времени. И,
возможно, во обще самый редкий экземпляр этого рода на свете. Кто знает!
Одномарковая германская, с надпечаткой 2f. 50 cent. belgien. Я даже не
рискую определить ее ценность.
Господин Крал показал мне осторожно взятую пинцетом марку из альбома,
защи щенную от всяких случайностей прозрачным конвертиком. Как всякий
любознательный и культурный филателист, я знал, что ценность этих марок,
выпущенных во времена окку пации Бельгии германскими войсками, возрастает,
если украшающие их звездочки стоят не на одном уголке, а на двух. Я до боли
напрягал зрение, пытаясь разглядеть, не принад лежит ли эта марка к
подобному виду. Однако ничего такого я не заметил и в недоумении покачал
головой.
- Почему вы качаете головой? Не поняли в чем дело? - спросил Крал.
- У нее, кажется, небольшой дефект. Она как будто была сломана, -
сказал я, что бы вообще что-нибудь сказать.
- Конечно, у нее небольшой дефект, - Крал обиделся, что я заметил
недостаток, а не преимущество. - Но вам и в голову не придет, что в Бельгии
во время войны немцы надпечатывали на два франка пятьдесят сантимов только
германские марки стоимо стью, равной двум имперским маркам! Между тем эта
надпечатка здесь сделана на марке стоимостью в одну марку. Одну! Вот в чем
дело, мой милый. Ошибок такого рода сущест вует лишь 13. И то это, имейте в
виду, уже гашеные, использованные марки. А вот неис пользованных существует
во всем мире только две. Одна находится в коллекции Берлин ского музея
министерства почт, а вторую вы видите перед собой, она моя. Заметьте себе,
она не сломана, а только надломлена. Это крайне важно. Ее нашли в кармане у
германско го шпиона, а там ей, надо полагать, не было уютно. Но зато ее
подлинность заверена. В качестве доказательства у меня имеется судебный
приговор, по которому первый ее владелец был расстрелян. Следовательно,
относительно ее сомнений быть не может, а вот о марке в берлинском почтовом
музее этого, мне думается, сказать нельзя. Там могли ее изготовить сами. Вот
каковы дела, филателист вы мой...
Обиженный Крал продолжал перелистывать страницы альбома, поучая меня,
помо гая разобраться в интересных различиях марок, относящихся к периоду
оккупации Бель гии в 1914-1918 гг., так как заметил значительный пробел в
моих познаниях. Но я пре рвал его. Шпион, приговор, расстрел - а он толкует
мне о каких-то там сдвинутых буквах и цифрах в этих надпечатках!
Я засыпал его вопросами: где он обнаружил эту марку, что он знает о
шпионе, мож но ли взглянуть на приговор. Последовал путанный рассказ Крала,
он все время перепры гивал через пятое на десятое, все эти вещи казались ему
посторонними и не очень интере совали его.
Сначала он рассказал кое-что об офицере французской разведки, служившем