"Джоанна Лэнгтон. Ложь во имя любви " - читать интересную книгу автора

довести его до подобного состояния. Теперь он стал похож на большую дикую
кошку перед прыжком. Так же собран и беспощаден.
- Вы думаете, что ваш сын, когда вырастет, скажет вам спасибо за то,
что вы обнародовали факт его внебрачного зачатия? За то, что вы родили его
только для того, чтобы обеспечить себя?
Его голос повысился до опасного предела, а глаза метались по всей
комнате.
- Таким образом, вы собираетесь рассказать всему миру, что ребенок вам
был нужен только как гарант вашего безбедного существования и вы совершенно
не интересовались его воспитанием? А о том, что через несколько дней после
рождения Патрика, когда он был еще в больнице, вы уже веселились на
вечеринке, не зная даже, выживет ли он или нет? Об этом вы тоже собираетесь
рассказать?!
Алекс почувствовала, как будто ее ударили по лицу. Ее бирюзовые глаза
широко раскрылись в ужасе. Несколько крупных слезинок выкатились из них,
прокладывая мокрые дорожки на щеках. Она бросилась лицом в подушку, пытаясь
скрыть от него свои слезы, и забилась в неудержимых рыданиях.
Она и без этого выглядела ужасно - измученная, бледная, с осунувшимся
лицом; в глазах застыло какое-то трагическое выражение...
Костос подошел и, вздохнув, присел подле нее, гладя ее по голове
неловкими движениями, утешая, будто маленькую девочку. От его скупой ласки
Алекс зарыдала еще горше. Сейчас она была полностью раздавлена всеми
неприятностями, которые обрушились на нее в последние несколько дней. Он
пересел поближе и крепко обнял ее.
- Алекс... - Голос Костоса был мягким. Ее глаза, похоже, старались
избежать его взгляда. Ее лицо, намокшее от слез, было закрыто руками, и
слова были едва различимы.
- Ваш престарелый отец захотел увидеть своего внука, и мальчика
похищают по вашему приказу. А что будет, если ваш отец потеряет интерес к
нему или если он умрет? Кому будет нужен Патрик тогда, особенно если это
будет грозить вашей семье неминуемым скандалом? - проговорила Алекс между
приступами рыданий.
Костос понял, что он никогда не смотрел на вопрос под этим углом. Он
хранил молчание, дав ей выплеснуть всю накопившуюся горечь. Его основной
целью на тот момент было заставить Алекс согласиться с ним. Как раз в эту
минуту в комнату вошел посольский врач.
Прошли, казалось, долгие часы, пока Алекс наконец прекратила рыдать. В
голове у нее крутились тревожные мысли о том, как, должно быть, сейчас
несчастен Патрик, как он расстроен! Может быть, он плачет, не находя ее
рядом, а она ничем не может помочь ему. Что бы она ни сделала, к кому бы ни
обратилась, это вряд ли поможет вернуть мальчика домой. Давно известно, что
влиятельные люди обычно глухи к общественному мнению, особенно если оно
выражается далеко от границ их государства.
Алекс начинала подозревать, что Никифорос Сикельянос, да и его сын
тоже, видимо, отличаются редким упрямством, они вряд ли признают свою
ошибку, как бы велика она ни была. В ее власти было только немного напугать
их, взвинтить их нервы, но стоит ли делать это, если ее действия могут
повредить дальнейшей жизни Патрика?
Алекс почувствовала, как что-то кольнуло в предплечье, но, глубоко
погруженная в свои мрачные мысли, она не обратила на это внимания. Она было