"Кэтрин Лэниган. Волшебное очарование Монтаны [love]" - читать интересную книгу автора

подальше, а еще лучше - не подпускать на ружейный выстрел. - ..и сможешь
подбросить меня до больницы.
- В Силвер-Спе нет больницы. Только врач, но он не принимает по
ночам. Придется ждать до утра или извлечь дробинки самому.
- Дробинки? А я думал, что это - пуля, - пробубнил он себе под кос,
но так, что и она услышала. -Я не могу извлечь их: я брокер, а не доктор.
Его слова показались ей довольно странными, поскольку она знала, что
брокеры связаны с биржей и живут обычно в Нью-Йорке, а не в Биттеррутских
горах. Ее дедушка работал брокером на бирже в 20-х годах, хотя и прожил
большую часть жизни в Сан-Франциско. Ему улыбнулась удача в бизнесе, и он
купил здешнюю землю, желая сбежать от городской суеты. Моника окинула
незнакомца проницательным взглядом. На глаз не определишь, что это за
фрукт.
- Я не говорила, что ты доктор. Я всего-навсего хочу сказать, что
здесь нет ни "скорой помощи", ни больницы, ни доктора. Во всяком случае,
до утра.
- Ладно, потерпим до утра, - сказал он и вновь застонал. - Если
единственное, что ты можешь предложить, - это довезти меня до дома, то я
готов принять эту крупицу милосердия. Однако не могла бы ты поторопиться?
Я истекаю кровью.
- Ты, похоже, нытик, - засмеялась Моника. Она попятилась от мужчины,
по-прежнему держа его на прицеле. - Прежде всего мне нужно одеться. Стой
на месте и не дергайся.
Моника оставила фонарь за стенами дома не столько ради незнакомца,
сколько ради себя самой: так легче было присматривать за ним из спальни.
По этой же причине она не задернула занавески на окнах. Ей было все равно,
увидит он, как она одевается, или нет. Зато ей было далеко не безразлично,
не предпримет ли он попытки сделать шаг в сторону хижины. Ни один мужчина
доселе не переступал порога ее дома, наполненного бабушкиными антикварными
вещами и сокровенными предметами ее собственного быта. Это было имущество
рода Скай, и ни при каких условиях оно не будет принадлежать мужчине.
Моника натянула голубые, вылинявшие от времени джинсы, сунула ноги в
старые ковбойские сапоги, надела свою любимую фланелевую рубашку из
красной шотландки, которая, по утверждению бабушки Аделаиды, была куплена
в тридцатые годы и после множества стирок в чистейшей дождевой воде стала
мягкой как шелк, и подхватила ключи от подержанного грузовика, купленного
ее мамой.
Прежде чем покинуть хижину, Моника проверила, всюду ли выключен свет.
Привычку экономить на электричестве и воде она унаследовала от Аделаиды и
Розы. Каждый дюйм своего дома она знала столь же хорошо, как каждое дерево
и каждый цветок, растущие в ее владениях: Моника могла бы с закрытыми
глазами проследовать через просторную, но уютную гостиную к выходу.
Затворив за собой входную дверь, она услышала собачий лай. Это был
голос шотландской овчарки Дэйзи, которая, очевидно, только что прибежала с
восточного пастбища, где паслась небольшая отара овец Моники. Дэйзи была
надежным сторожем. Никогда раньше собака не возвращалась к хижине до
наступления темноты. Однако сегодня Дэйзи учуяла пришельца и сочла своим
долгом прогнать его подальше от дома и своей хозяйки.
- Дэйзи! Все в порядке. - Моника с улыбкой приблизилась к
длинношерстной, черно-белого окраса собаке. - Это наш сосед. Во всяком