"Салли Лэннинг. Гувернантка" - читать интересную книгу автора

неважно, что ее ожидают трудности, что ей придется многим жертвовать ради
этого. Она станет матерью его ребенка. Если она не может получить Мартина,
то это - вторая самая желанная вещь для нее.
Энн вернулась в спальню и заснула. Уик-энд, несмотря на тлевшую в душе
тревогу за Мартина, прошел мирно и был заполнен самыми разнообразными и
приятными для Энн занятиями. Хотя у нее до сих пор изредка кружилась голова,
на ее щеки вернулся румянец, поскольку они с Тори много времени проводили на
воздухе. Она намеренно старалась не замечать, что их взаимная привязанность
становится все глубже. Энн ничего не могла с этим поделать, поэтому обе
просто наслаждались обществом друг друга.
Мартин должен был вернуться во вторник днем. В понедельник вечером Энн
облачилась в старенькую ночную рубашку, прихватив стопку журналов, легла в
кровать, и выключила свет уже в одиннадцать. Завтра я увижу Мартина, думала
Энн, сворачиваясь в клубочек под одеялом и испытывая одновременно тревогу и
радость, которые не помешали ей быстро и крепко заснуть.

Энн неподвижно лежала под одеялом с широко открытыми глазами. Кажется,
ее разбудил шум? Или какие-то глубинные инстинкты, подсказавшие, что в доме
есть кто-то еще, кроме нее и Тори? Напрягая слух, она услышала мягкие шаги в
коридоре. Как могла не сработать охранная сигнализация? И что ей теперь
делать?
В комнате Мартина есть телефон. Нужно как-то туда пробраться и
позвонить в полицию. Стараясь не издавать ни звука, она села на кровати и
спустила ноги. Светящийся циферблат будильника на столике показывал двадцать
минут четвертого. Энн на цыпочках проскользнула к двери, которую всегда
держала полуоткрытой, чтобы слышать Тори. По пути она прихватила высеченную
из мрамора фигурку дельфина, стоявшую на комоде, - с нею было как-то
спокойнее.
Коридор был пуст. Чтобы попасть в комнату Мартина, нужно было пройти
мимо двери Тори. Крепко сжимая в руке мраморного дельфина, с бешено бьющимся
сердцем, Энн кралась по холодному дубовому паркету. Он был положен
безупречно - ни одна плашка не скрипнула. Дверь Тори была приотворена. Тихо,
как привидение, Энн проскользнула мимо и устремилась к спальне Мартина.
Там тоже было пусто. Быстрым взглядом она скользнула по ситцевым обоям
на стенах, по кремовому покрывалу на большой кровати, по единственной
картине - абстракции в сине-зеленых тонах, по застекленной двери, которая
вела на террасу. Затем устремилась к телефону.
- Что за...
Энн мгновенно обернулась, угрожающе подняв статуэтку. Но ее рука тут же
упала.
- Мартин, - выдохнула она - Это... ты?
К ужасу Энн, на нее накатила волна слабости, колени задрожали. Она
опустилась на постель, перед глазами поплыл красноватый туман. Вошедший в
дверь Мартин включил настольную лампу и, опустившись перед ней на колени,
мягко высвободил статуэтку из ее пальцев.
- У тебя ледяные руки, - сказал он. - Энн, что, черт возьми, ты делала
в моей комнате?
Щеки ее залил горячий румянец.
- Я услышала какие-то звуки - и проснулась. Хотела позвонить в полицию.
Мартин сказал то, что и так было ясно: