"Борис Лапин. Конгресс" - читать интересную книгу автора

держался до конца, хотя голова его трещала еще со вчерашнего и в
глотке пересохло. Но разве одному против мира устоять? Опять выскочил
Афонька. "Мы тебя, - говорит, - Кузьма Никифорыч, ежели не пресечешь в
корне, от интеллектуальной работы отстраним и перебросим на склады".
Тут уж дед Кузя струхнул. Известное дело, склады - разве это работа
для умственного человека? Встал он да и ляпнул с перепугу: "Ладно,
значица, с ентого самого момента ни-ни. Завязываю, значица, отсюдова
следует, капли в рот не возьму. А кто увидит, плюнь мне в рожу по
собственной инициативе".
И с тех пор во рту у деда Кузи действительно росинки не побывало,
хотя поначалу все нутро натурально переворачивалось и горело синим
огнем, а теперь вот еще и умственные сдвиги начались. Но хошь не хошь,
а дал слово - держи. Будучи уже каким-то не таким, каким знал себя
шесть десятков лет и каким знала его деревня, начал дед Кузя
примечать, что и с объективным миром творятся нелады. Допрежь всего
изменилось пространство. Кривые улицы, по которым никак, бывало, не
пройдешь, не наткнувшись на плетень, подозрительным образом
выпрямились; ежели раньше любая дорога шла под гору, теперь стала
ровной; ежели магазин всегда был под боком, теперь оказался у черта на
куличках, аж на другом конце деревни. Такие же несуразицы происходили
и со временем. Ежели, допустим, добрые карманные часы деда Кузи
показывали двенадцать, то будильник на комоде у снохи оттикивал
полпервого, ходики с кукушкой у кума Лексея куковали на всю округу час
дня, а транзистор младшего сына Петьки передавал из Москвы только семь
тридцать утра!
Дед Кузя высморкался, раздумывая о творящихся на свете чудесах,
поглядел на луну, которая наполовину уже зашла за трубу кума Лексея, и
тихонько заговорил вслух.
- Оно конечно, чудесов как таковых не бывает, любой, значица,
еффект можно объяснить по-научному. Вот, скажем, с деревней - так
очень даже просто. Одно из двух: али искривление пространства, али
коллапс вселенной. Опять же с часами - али теория относительности с
ними произошла, али парадокс Эйнштейна. Что, не верите? Был такой
ученый, Альберт Эйнштейн, башкастый мужик, скажу я вам. Надоела тебе,
допустим, собственная единоутробная старуха хуже горькой редьки - не
беда. Садись себе в суп-световую ракету - и фьюить! А когда вернешься
через недельку, молодой да красивый, твоей старушенции уж и след
простыл, на Земле сто лет миновало. Отсюда следует - женись обратно на
любой молодке, все законно, ни один облакат не прискребется. Вот какую
штуковину изобрел ентот самый Эйнштейн. Голова был, не чета нашему
Афоньке. Но это еще что, тут и удивляться-то нечему. А вот недавно
изобрели в одной загармоничной стране такую амальгаму - слов нету. То
есть, значица, мужик теперь вовсе без надобности. В расход мужика
можно пущать. Али на тягло переводить. Захочет теперь баба детеныша
иметь, очень просто - цоп у себя из мягкого места одну всего клетку и
давай ее, енту клетку, нянчить - робенок вырастает. Теперича не токмо
где - в нашей деревне этот еффект практически внедряется. А откель,
думаете, у Нюрки Лоншаковой, у вдовы-то, двойня взялась? Во какие дела
на белом свете творятся, а вы говорите... Но тут хватился дед Кузя,
что он нынче не пьян и находится не в скверике у магазина и не у кума