"Борис Лапин. Палочка с зарубками" - читать интересную книгу автора

- Тьфу! - плюнул раздосадованный Илья. Но это был совсем не тот
спасительный плевок через левое плечо, о котором молила Юлька.
Разумеется, столь многообещающее начало не сулило ничего доброго.

* * *

Однако все складывалось как нельзя лучше. За Два дня отряд благополучно
преодолел сорок семь километров таежного целика: топи, гари, чащобу,
глубокие распадки, каменистые осыпи - и ни разу не остановился для ремонта.
На место прибыли под вечер. По первому впечатлению Оя показалось вовсе
несерьезной речушкой. Прыгающий с камня на камень озорной ручей. Сплошной
перекат, багрово бликующий в лучах закатного солнца. Самая глубинка - по
пояс. Сколько таких безвестных речушек миновали они на пути! Неужто эта
серьезнее?
Усатик немедля разделся, с ходу плюхнулся в глубину и завопил:
- О, я тону! Но Илья холодным взглядом, точно нивелиром, окинул широкое
русловище, тут и там хранившее следы разгула мощных паводков, и сказал
тоном, раз и навсегда отрезающим всякое легкомыслие по отношению к Ое, мосту
и работе:
- Она еще заставит себя уважать, Оя. Сычев и Пирожков, со мной на
рекогносцировку! Остальные в распоряжение Юльки - оборудовать табор. Завтра
приступаем в семь-ноль.
Видно, искупал свое прежнее легкомыслие.
Они ушли. Юлька осталась одна на берегу этой Ои, о которой прежде слышать
не слышала, теперь же их пути пересеклись, и кто знает, может, в будущем она
станет вспоминать Ою как самую счастливую пору юности. Юлька огляделась. На
противоположном берегу штабелями громоздился лес, подготовленный для
строительства моста, - откряжеванный, ошкуренный, даже, похоже,
отсортированный. А дальше лежал как попало - накатом и вразброс...
И вдруг она точно прозрела. На том берегу прямо перед нею начиналась
просека - прообраз будущей Трассы. Не с неба же свалились штабеля, хоть
небольшой участок, но все-таки именно Трассу рубили прошлогодние лесорубы.
Просека начиналась как поле, отвоеванное у тайги, разве что не
раскорчеванное, не распаханное, уходила вдаль, раздвигая плечами сосняки, и,
суживаясь в перспективе, все настырнее вгрызалась в густую синь тайги, как
бы рассекала ее надвое - первая борозда будущего в этом глухом краю.
Стремительным клином стратегического наступления просека врезалась в
двугорбую сопочку на горизонте и терялась в ней, точно уходила в грядущее, в
двадцать первый век...
За спиной заурчали бульдозеры, и Юлька сбежала к воде умыться. Звонко
прыгающие по камушкам струйки оказались ледяными.
Ребята оттянули к опушке леса три вагончика бригады и сгрудили их на
симпатичной полянке, соорудили кострище, стол, брезентовый навес для
поварихи, наготовили дров и натаскали воды. Пока допревала каша, Усатик
бренчал на гитаре, развлекая "наших милых дам". Федя и Арканя за полчаса,
кинув на паута, ухитрились изловить для "наших милых дам" полтора десятка
серебристых рыбешек неизвестной породы, по определению самих рыбаков -
"взрослых малявок". А перед ужином заявился Валька Сыч - верен же себе
человек! - с неохватным ворохом огненных жарков. Юльке новый табор
понравился: наконец-то она стала полноправной хозяйкой в отряде.