"Борис Лапин. Под счастливой звездой (сборник)" - читать интересную книгу автора

- Наверное, это должен был сказать вам не я, Нора. Но кто-то должен
сказать. Нельзя так, милая! Вы же губите себя! Неужели не осталось никаких
путей к примирению?
- Спасибо, Жюль Иванович, но... я сама... сама разберусь. И позвольте
отплатить откровенностью за откровенность: вы самый замечательный на свете
человек. Лучший друг. Даже единственный. У меня не осталось никого, кроме
сына и вас.
Он молча поцеловал ей руку.
В своей комнате Нора устало растянулась на диване и закрыла глаза. Вот
и настал день ее триумфа, ее звездный час. Сбылись мечты. А счастья нет. Нет
и даже не маячит на горизонте. Так уж устроена женщина: мало ей любимой
работы, уважения, почета, друзей - непременно подавай личное счастье.
Маленькое, теплое, уютное. Чтобы кто-то был рядом. Любил. Шептал нежные
глупости. А без этого и жизнь не жизнь. Старо, как мир. И как мир, вечно...
Она поднялась, тряхнула головой по привычке... по давней привычке,
оставшейся от тех лет, когда у нее были длинные волосы, и включила море. К
ее ногам подкатила волна, плеснула, обдала прохладной сыростью, соленым
запахом океана. С ворчливым криком пролетела чайка. Вдали покачивалась на
волнах белая точка парусника. Неторопким шагом подымался в гору рыбак со
спиннингом...
Вспомнилось страстное выступление Жюля Ивановича на недавнем диспуте:
"Прошлые поколения представляли грядущее обществом, где люди будут
обеспечены всем необходимым и вследствие одного этого счастливы. Да,
отвечаем мы, обеспечены всем жизненно необходимым: захватывающей работой,
знаниями, искусством. Да, общественно счастливы. Но да здравствует вечная
неудовлетворенность ученого, изобретателя, поэта! Да здравствуют вечные муки
творчества! Да здравствует вечная погоня за счастьем личным! Покуда есть от
чего страдать, что преодолевать, к чему стремиться, человек будет счастлив!"
Тогда она не поняла, а ведь он говорил это для нее. Для нее... и для себя
тоже.
Есть где-то на свете человек, к которому она стремится. И вроде бы нет
его. Человек по имени Руно Гай. Однофамилец.

Случилось то, что даже внутри таких крупных метеоритных потоков, как
"Золотой петушок", случается раз в сто лет.
В один из четырех двигателей угодил крупный метеорит, защитное поле не
выдержало, обшивка корпуса в кормовой части лопнула, двигательную камеру
своротило на сторону и поставило почти перпендикулярно к корпусу, но, что
хуже всего, сам двигатель продолжал работать как ни в чем не бывало.
"Профессор Толчинский" бессмысленно вертелся вокруг оси, как взбесившаяся
собака, догоняющая собственный хвост.
Бортинженер Другоевич, еще не зная, что произошло, бормоча давно
забытые проклятия, кое-как добрался до пульта управления. Его кидало из
стороны в сторону, ударило боком о приборный ящик, и все же он сумел,
отплевываясь кровью, кувыркаясь и протирая слезящиеся глаза, втиснуться в
кресло и защелкнуть ременной замок.
Прежде всего он должен был сориентироваться в обстановке, даже прежде
чем попытаться стабилизировать судно и оказать помощь пострадавшим. Он уже
взялся за рукоять аварийного отключения реактора, когда заметил, что пульты
первого и третьего двигателей безжизненны - очевидно, сработала автоматика.