"Наталья Лапикура, Валерий Лапикура. Исчезнувший поезд ("Инспектор и кофе" #3) " - читать интересную книгу автора

Именем Мичурина еще при его жизни был назван старинный русский
город Козлов, а на академика Т. Д. Лысенко нацепляли столько
орденов, что его издали и при плохом освещении путали с
маршалом Жуковым не только зеленые салаги, но даже боевые
генералы. Со смертью "пахана" закатились звезды и обоих
селекционеров. О Мичурине, правда, еще по инерции что-то там
рассказывалось в школьных учебниках времен Хрущева - о том, как
он, якобы, скрестил грушу с яблоней. Дети воспринимали это как
анекдот. А вот взрослые... я знал одного старого придурка,
персонального пенсионера местного значения, который в свое
время - еще в молодые годы - соблазнился названием саженца
"груша Бере зимняя Мичурина" и посадил этого мутанта в своем
саду. Он плодоносил вроде бы обыкновенными грушами, но... ими
можно было разве что гвозди забивать. Они оставались твердющими
осенью, до морозов, во время морозов. Шли годы, молодой
придурок постепенно превращался в старого придурка, затем вышел
на пенсию, с мичуринского древа, как и положено, облетала
листва, однако твердокаменные плоды продолжали висеть на ветках
даже в лютые морозы, вызывая шок у случайных прохожих.

Алексей Сирота:
Ну так вот, вызвали моего друга Бориса к главному врачу всей
психбольницы, взяли с него подписку о неразглашении и поведали страшную
тайну. В связи с вышеупомянутым резким увеличением количества пациентов,
руководство спецотделения ослабило контроль над персоналом. Этим
воспользовались некоторые отдельные недобросовестные работники среднего
звена. Были зафиксированы единичные факты выноса и присвоения дефицитных
лекарств. Более того - один из работников с корыстной целью осуществил
незаконный контакт между пациентами, которые проходили психиатрическую
экспертизу согласно решению Генпрокуратуры, и определенными лицами вне
пределов больницы. Это, как вы догадались, коллега, очень осложнило работу
правоохранительных органов.
Мой друг Борис, благодаря знакомству со мной, сразу расшифровал всю эту
бюрократическую абракадабру. Во-первых, уже давно ходили слухи, что именно
из спецотделения идут налево не какие-то там дефицитные лекарства, а
настоящие наркотики. А во-вторых, мой друг Борис, как и превалирующее
большинство советских интеллигентов, по ночам слушал Би-би-си. И не только
музыкальные программы Севы Новгородцева, а и все подряд. Потому он хорошо
знал, что кроется за словами "незаконный контакт".
Дело в том, что в киевской психушке диссидентов, как правило, не
держали. Для них существовало специальное учреждение где-то на юге
республики. Кажется, в Днепропетровске. Хотя и не уверен... Так вот, в тот
год, когда все это творилось, в диссидентской психушке устроили капитальный
ремонт. А больных поразбросали по нормальным больницам, где перебивался с
хлеба на воду обыкновенный криминальный элемент, не связанный с политикой. И
вот, воспользовавшись этой суматохой с переездами, переполненными палатами,
сезоном летних отпусков и курсов повышения квалификации персонала, кто-то из
временных отсидентов киевского спецотделения передал на волю свой дневник.
Записи тайком вывезли за границу, где профессиональные антисоветчики подняли
вокруг него большой тарарам, а в одной стране даже побили окна в советском