"Александр Лаптев. Провокация (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

приятнее, чем на моей кухне.
Но потом стало что-то неуловимо меняться. Я говорю о своей семье. Первый
звонок для меня прозвенел где-то через месяц - в феврале. На дворе стоял
ужасный холод, мела поземка, ветер ломился в окно. Я, как всегда, работал
в спальне, что-то там писал, вдруг заходит жена - в норковой шубе, в такой
же шапке и в сапогах; она и говорит:
- Милый, мы пошли!
Я гляжу на хронометр - седьмой час. За окном - пурга, сплошная ночь.
Ничего не могу понять. Спрашиваю:
- Куда это?
А она:
- В театр! Александр меня пригласил. Женитьба Гоголя. Николай Васильича.
- Какая женитьба? Какой Гоголь? У меня защита на носу! - возопил я. Но тут
до меня дошло. - Так ты с этим собралась?..
- Ну да. А что такого? Ведь он - это ты!
Я говорю:
- То есть как это? Я - это я! А он - это он. Ты что-то путаешь!
Но тут в комнату заглянул сам виновник - в своей драной шапке и в
поношенном плаще и, улыбнувшись, произнес:
- Чего вы тут спорите? Мне жить-то осталось, а вы спорите...
После этих слов мне стало стыдно, и я буркнул:
- Да ладно уж, идите, чего там.
И они ушли. Я постарался забыть про этот случай, потому что нельзя же
сразу держать в голове две проблемы. Уж что-нибудь одно - наука или жена.
В тот момент наука была для меня важнее.
А через две недели новый сюрприз - пошли втроем на лыжах. И даже не
втроем, а вчетвером. Взяли с собой моего Ларса. Я стал протестовать, даже
начал с ними проситься, но лыжи-то у меня были одни! Пришлось отказаться,
ведь он первый предложил. Я тогда сильно расстроился, хотя и не понимал до
конца - отчего. Что-то почувствовалось - грустное, нехорошее, грубое и
отчасти зловещее. Работать я в тот день не мог, хотя очень старался, все
представлял - как они там - на сверкающем снегу, под ярким, почти весенним
солнцем, - барахтаются в сугробах, хохочут, кидаются снежками, и Ларс
среди них - заливается счастливым лаем, - какая уж тут работа!
Когда они вернулись, я решил поговорить с женой.
- Оля, - сказал я ей, - эти дела надо прекратить! - Мы уже легли спать и
лежали в темноте, не касаясь друг друга. Я лежал на спине и говорил в
потолок. Я был противен сам себе, голос был противен, интонация, сами
слова; но надо было что-то делать. - Оля, - шевелил я деревянными губами,
- пожалуйста, больше не ходи с ним никуда.
А она:
- С кем?
Я приподнялся на локте и посмотрел в темноте на жену. Меня обуяла
внезапная злость, но я сумел взять себя в руки.
- Послушай, Оля, - начал я в третий раз, - ты прекрасно понимаешь, о ком я
говорю. Давай начистоту. Вот я тебе теперь говорю: мне это неприятно!
А она:
- Что именно?
Я тогда подумал... Я подумал, я сам не знаю, что я тогда подумал. Мне
вдруг захотелось - впервые в жизни - дать ей по лицу. Я закрыл глаза и