"Виктор Владимирович Лаптухин. Тайные фрегаты " - читать интересную книгу автора

вверх, а потом рухнул в море. Увидев такое, на буере все испугано замолчали,
а последний из нападавших отшвырнул тесак и сам бросился за борт.
Денис вновь круто переложил руль и суда разошлись. Впрочем, на буере
нападать больше не собирались - выловили своего человека и, поставив все
паруса, быстро исчезли за горизонтом.
Тело Соловья отнесли на нос и накрыли парусом, деда перевязали и
уложили в казенке. Денис приказал смыть кровь и повернулся к Ивану:
- Это у тебя первый? Ничего, попу покаешься на исповеди, он грех
отпустит. Ты же своих товарищей спас... При таком ветре дойдем быстро. Вот
только карбас вроде потяжелел, стал плохо руля слушаться. Эй, молодцы,
гляньте-ка все ли ладно в трюме?
Крышку с трюма быстро сняли, и скоро снизу раздался крик:
- Хлещет вовсю! Тонем!
- Значит буер проломил-таки нам борт. Иван, держи руль. Молодцы, двое к
носу, остальные за мной! Заводим пластырь!
Работа закипела. В трюме стучали молотки, пытались заделать пробоину
изнутри. Остальные опускали за борт запасной парус, чтобы давлением воды его
прижало к пролому и уменьшило течь. Но ветер крепчал, и волны становились
выше. Они все чаще обрушивались на палубу и не давали завести пластырь.
Карбас перестал слушаться руля, и его развернуло бортом к волне. Иван
увидел, как рядом с ним встала бледно-зеленая стена воды. Она сильно ударила
по ногам, сорвала с палубы. Но не вышибла из памяти советы кормщика Дениса.
Поэтому, вынырнув из соленой мути и глотнув воздуха, сразу начал срывать с
себя тяжелые сапоги и промокший кафтан. Почувствовал облегчение и перевел
дыхание. Невдалеке заметил плясавшую на волнах деревянную раму, узнал крышку
трюма. В несколько взмахов подплыл к ней и привязался поясом к одной из ее
ручек. Только тогда вздохнул полной грудью и осмотрелся.
Волны вставали одна за одной и то поднимали вверх, то опускали так
низко, что все окружающее исчезало в серо-зеленом колыхании воды. Вдалеке
увидел осевший карбас и суетившихся на нем товарищей. Стал их звать, но
ветер уносил крик, забивал рот солеными брызгами. В следующий раз, когда
волна подкинула крышку трюма, увидел просмоленное днище карбаса, а потом
лишь бурун пены на месте его гибели.

Глава 8

Потянулись долгие часы томительного качания на волнах. К вечеру ветер
стих и наступила туманная серая ночь. Становилось все холоднее, мокрые
рубаха и порты сжимали тело, а крышка трюма под Иваном казалась ледяной.
Стало страшно, но потом пришло какое-то равнодушие ко всему. Из окружающей
мглы доносились лишь плеск волн, какие-то странные вздохи и непонятный
шепот. Голова бессильно опустилась на шершавые доски, глаза закрылись, и
наступило забытье.
Шепот становился громче, и уже можно было различить голоса деда
Кондрата, кормщика Дениса, Соловья, остальных товарищей-мореходов. Они
говорили что-то жалостливое, но трудно было разобрать слова. Из тумана встал
Петр, под мышкой держал отрубленную голову, которая зло щурилась, чем-то
грозила. Но тут же раздался решительный голос отца, прогнал наваждение. Тихо
заговорила мать, успокаивала, как в детстве взяла за руку, повела за ворота
родного дома. Наклонилась и погладила по голове, улыбнулась: "Помолись,