"Иван Лаптев. Власть без славы " - читать интересную книгу автора

окрестили "стабильностью"; в маленький круг престарелых, износившихся
соратников Брежнева "новеньких" почти не пускали, да и задерживались они там
недолго - примеры Я. П. Рябова и К. Ф. Катушева[2] тут очень показательны:
чуть высунулись - и нет их. О чем, о чем, а уж о политическом самосохранении
члены Политбюро заботиться умели.
Отгородившись не только от народа, но и от партии, "вожди" грелись в
лучах славы, о которой им постоянно рассказывали многочисленные помощники и
угодники. Что там война в Афганистане, тем более что правды о ней народ не
знал! Что там гибнущее село! Важнее всего была раскрутка "Малой земли",
"Возрождения", да и "Целина" уже поспевала. Доподлинно знаю: именно в этот
период, в конце 70-х годов, Брежневу пытались доложить, что здравоохранение
в СССР находится в бедственном положении, а врачи берут взятки. "Не может
быть!" - отреагировал он, не допуская до себя никакой негативной информации.
Понятно, что вакуум власти мгновенно заполнялся, бюрократический аппарат
становился всесильным и пытался самостоятельно формировать политику. "Леонид
Ильич это говорить не будет", - сказал я одному из помощников Брежнева во
время подготовки тезисов для беседы Генсека с какой-то делегацией. "Что
напишем, то и скажет!" - был ответ.
Какие-либо дискуссии, аналитические разработки практически
прекратились. Что уж говорить о критике, даже той, которую со времен Ленина
определяли термином "конструктивная" и которая дальше "отдельных
недостатков" никогда не шла! В результате партия - монополист, не
допускающая свободы слова, нетерпимая к инакомыслию и оригинальному мнению,
об оппозиции вообще никто и не помышлял! - гнила на корню, отравляя весь
общественный организм.
Тогда мы, четыре наивных консультанта разных отделов ЦК КПСС, решили,
что надо сделать "ход конем": подготовить для Брежнева большую статью о
жизненной необходимости критики и самокритики для нашего однопартийного
общества. Идея, конечно, попахивала авантюризмом, но попытаться-то можно...
Договорились с помощником генсека Голиковым, очень близким к "телу", но
в творческом отношении откровенно слабым, из-за чего, наверное, ему и
поручили курировать науку, культуру и образование. Выехали на дачу " 19
"Ольга" в Серебряном бору, принялись за работу.
Идея была проста: в условиях, когда КПСС самой Конституцией возведена в
роль бессменной "направляющей и руководящей силы", она просто обязана найти
внутри себя самой такие формы работы, создать такие институты, которые
выполнили бы роль внутреннего контролера, оппозиционера, не дали бы партии
впасть в самодовольство, гарантировали нормальные потоки информации для
принятия эффективных решений. Да и руководству, считали мы, надо подавать
пример взыскательности, скромности, умения поставить дело. Все эти
рассуждения надежно "фундировались", как тогда полагалось, цитатами Маркса и
Ленина.
Писали мы эту статью с пристрастием. Потому что она как бы сама собой,
не считаясь с нами, устремлялась против установившегося, особенно "в
верхах", стиля жизни и работы, против махрово расцветающих протекционизма и
кумовства, против манипулирования властью со стороны чиновничества и тому
подобное. Голикову статья нравилась, он уже доложил о ней К. У. Черненко. Но
мудрые Арбатов и Бовин, работавшие по соседству над чем-то
"эпохально-очередным", сказали, когда я рассказал им о нашем замысле:
- Брось, ничего из этого не выйдет.