"Евгений Борисович Лапутин. Студия сна, или Стихи по-японски " - читать интересную книгу автора

Евгений Лапутин


Студия сна,
или Стихи по-японски

Глава I


Я в полночь посмотрел:
Переменила русло
Небесная река.

Так, теперь об именах. Старшего, подчинившись скучным алфавитным
правилам, назвали Артуром. Младшего, который родился семью минутами позже,
следовало назвать Бенедиктом или Борисом, но к этим именам у всех
нарекателей имелись претензии (как правило, сугубо личного характера), и
поэтому, по инерции прокатившись и мимо следующей буквы, хотя она таила в
себе многообещающего Владимира, остановились на близлежащей "Г". Младшего
записали Германом, что понравилось ему с самого детства, хотя в то время его
язычок еще не находил нужной точки упора в твердом нёбе. Это приводило к
картавости при назывании себя. Ге'ман. Он называл себя Ге'маном, но потом
все как-то наладилось, прояснилось. Уже в возрасте повзрослее была
приобретена привычка даже подрыкивать, представляясь, что вызывало у его
новых знакомцев быстрогаснущий легкий испуг, именно быстрогаснущий, друзья
мои, ибо открытое, приветливое лицо Германа, нежная грусть и истома его
подвижных голубых глаз, легкая челка, крылом спадающая на высокий гладкий
лоб, тонкие ткани изысканной одежды вызывали лишь симпатию и доверие. Зато
потом, много позже, когда благодаря преследованию и преследователям пришлось
отказаться от своего имени и подыскивать себе новое, он назвал себя Эмилем,
что безопасно и надежно скрывало этот милый речевой дефект. "Эмиль, - много
позже стал представляться он, - вы только представьте себе, меня зовут
Эмиль".
Их мать, Лидия Павловна Побережская, избавившись от двойного бремени
ровно в полночь и еще с час поблуждав счастливым бессмысленным взглядом по
белому казенному потолку, вдруг испустила дух, вся как-то скорчившись и
потеряв мгновенно ту красоту, какой еще девять лет назад и пленила
теперешнего вдовца, сейчас стоящего в холле больницы и рыдающего так
безутешно, что немногие случайные свидетели его плача терялись в догадках,
дескать, а что за звуки издает этот респектабельный, усатый, со слегка
старомодными бакенбардами господин в полосатом костюме - то ли хохочет, то
ли кашляет, подавившись, и даже огромные слезы на его выпученных голубых
глазах мало проясняли картину.
Не откажем себе в удовольствии еще чуть задержаться в том самом
больничном холле. Рядом со вдовцом, Антоном Львовичем Побережским стоит
немец-доктор, принимавший роды и собственноручно подхвативший два новых
тельца, гладко выскользнувших из загадочной мглы. Немногих (а именно числом
шесть) случайных свидетелей этой сцены своим вниманием удостаивать мы не
станем в силу их абсолютной непричастности к дальнейшим событиям, хотя
кое-кто из них, например отставной генерал Плюта, мог вполне стать героем