"Евгений Борисович Лапутин. Студия сна, или Стихи по-японски " - читать интересную книгу автора

никак. Например, с языком. Их воспитательница, сестра Катарина, кроме
английского могла, как ей казалось, изъясняться и на польском, но та
имитация этого языка, к которому она склоняла свои румяные многозначительные
губки и столь же неоднозначный язычок, на самом деле выглядела набором
шелестящих и шершавых звуков, вызывавших панику у сестер.
На местном языке, кажется, первой заговорила Эмма; уже почти через год
их американской жизни она забрела на кухню, куда воспитанницам был вход
строго запрещен, и тихо солгала в лицо свирепой кухарке: "Excuse me, please,
I feel hungry".*
______________
* Excuse me, please, I feel hungry. (англ.) - Извините, но я, кажется,
проголодалась.

Под педагогической запущенностью следовало понимать крайнюю
необщительность и неприветливость сестер, ярко демонстрируемое ими нежелание
вступать в диалог, сколь бы ни был любезен их собеседник. Из
сопроводительных документов (скорее всего, фальшивых) в сиротском доме был
известен их день рождения, и сохранилась фотография - на этот раз, без
сомнения, подлинная, - на которой в день четырехлетия девочкам-близнецам
мать-настоятельница преподносит их первый в жизни подарок - двух глиняных
одинаковых ангелов. Фотография прекрасно передает нерадостную
настороженность юбилярш: их лица отмечены плотно сжатыми губами, глаза
недоверчиво и негодующе сощурены, они тесно прижаты друг к дружке и вовсе не
торопятся принять подарки из рук крючком согнутой настоятельницы.
Подчиняясь нарождающимся инстинктам, они сразу определили обоих ангелов
в своих игрушечных детей, но им было строго объяснено, что ангелы ни в коем
случае игрушками не являются и посему не подлежат кутанию в тряпичные
лоскутки, укладыванию спать рядом с собой, а также кормлению воображаемой
пищей. Более того, было сказано им, в случае порчи фигурок обе сестры будут
строго наказаны, и в живом воображении девочек возникла страшная картина,
подробности которой они нашептывали друг другу на ухо в те беззвездные
ночные часы. Но все равно голые крылатые ангелы спали вместе с сестрами;
только с ними они и могли пошептаться на своем мелеющем родном языке, где
все чаще и чаще слова цеплялись за дно их нового и все менее утомительного
иноязычия.

Глава IV


И ты постояльцев
Нашла весной, моя хижина:
Станешь домиком кукол.

На все летние месяцы их школа уезжала из Нью-Йорка в Коннектикут, в
невысокие горы, на берег сообщающихся озер, из которых высовывали головы
огромные сонные черепахи. Первая поездка не запомнилась; от второй,
состоявшейся через год, лишь где-то в глубине ноздрей остался густой аромат
коннектикутских трав, и от этого стойкого обонятельного воспоминания в
промозглом зимнем Нью-Йорке Эмме и Ю хотелось плакать, что они, сторонясь
сестры Катарины, и проделывали, получая от плача странное удовольствие,