"Николай Ларионов "Тишина..."" - читать интересную книгу автора

Николай Ларионов.

ТИШИНА.


I.

Тишина...

Раньше было:
С волостей наезжали шумными стаями господа - охотники на рябчика, в
резиновых, или зеленого брезента сапогах по пояс, в ремнях, сумках. Иные
- круглопузые, с мясистыми лицами, с одышкой. Иные - молодежь, сынки,
племяннички из военных, либо статских, - белые, выхоленные пуховой, сы-
той благодатью дядюшкиных, либо тетушкиных усадеб.
Переправившись плотами и лодками (фыркавшие лягаши бесновались, норо-
вили в воду) на лесную полосу, за которой начиналось бугристое, дымное
поле, шли к лесничему в избенку, там опорожняли баулы, плетушки с едой,
вкусной всячиной, щелкали пробками, шумно и много говорили, икая, швыряя
объедки собакам, бившим хвостами упруго, хлестко, как нагайками.
Насытившись, господа шли под липы, в тени расстилали плащи, пледы,
ложились в приятном спокойствии вздремнуть до заката, до слета.

---------------

Бывает время, когда над землей плывет тишина. Тогда каждая щелка в
лесных, вьющихся сплетениях, пятнисто-выпуклых в заре, в закате, каждый
клочок поля, ямка в бурой воде бугристого болота, гнездышки сочного моха
- покрываются безмолвием. Ни жизни. Ни биения. Ни вздоха.
Сож - река-лента синяя, колеблющаяся на ветру в косе девичьей. Река
неторопливая, леностью своей медленная, ныряет, скрываясь, рождаясь
вновь, в неустанном борении с жаркой, жадно пьющей землей - опоясывает
все местечко.
Называется оно Корма.
И потому, что сытно на земле, травы наливаются крепким соком, потому,
что скоту привольно и людям радостно, - называется село так.
Август и сентябрь лучшие в Корме. Большое солнце с утра обжигает зем-
лю. У лесных озер нежатся лягушки, лупоглазые, брюхатые, и блестящим
мгновением возникают и в блестящем мгновении исчезают хвостатые ящерицы.
И весь мир кажется Кормой и Корма кажется всем миром; там, в беско-
нечно-далеком, неизмеримо-глубоком соприкосновении земли и неба, за
гранью убаюканного туманом торжественного безмолвия, строятся города из
стали, камня и железа, взрывают дымную пустоту хрипы огромных машин, пи-
шутся книги о бессмертном слове ВПЕРЕД, рождаются и умирают, не кончив
пути, тысячи тысяч живых существ. Там жизнь смерти заключена в холодном
стекле профессорской реторты и смерть жизни несет, непреложная в зако-
нах, история, в перегораниях, бунтах тысячи тысяч.
И только вечно, только едино - начало мужа и начало женщины, соверша-
ющих оплодотворение земли.
... И ныне: