"Николай Ларионов "Тишина..."" - читать интересную книгу автора

когда сердце наполняется обидой, рад бы закричать всем, у кого не сходит
с губ жалостливая улыбка при встречах, всем, кто бросает в Алешин мешок
куски по утрам, отворачивая взгляд к солнцу, - что неправда это, ложь,
пиявками всосавшаяся в человечьи души.
Если бы крикнуть!..
Закрыв глаза, Алеша чувствует во рту кусок мяса: это язык. Алеша за-
пихивает пальцы в рот, давит ими язык со всей силой и кажется ему: увя-
зают пальцы в горячем мясе, как в болоте лапка коростеля. Острая боль
разливается во рту горчицей, сведенные судорогой пальцы впились в язык
гвоздями.
Алеша хочет крикнуть, отдергивает руку и слышит страшное мычание...
Огрызок месяца наливается кровью. В реке беснуются миллиарды звезд и на
них - тоже кровь...
Алешины ноги начинают подергиваться. Частая, жаркая дрожь охватывает
сдавленное тело: оно танцует, оно кривляется, как рыжий в балагане, и в
танце своем диком хочет перегнать беснующиеся звезды в реке...

---------------

Ночь обернулась невидимкой, душистая, запахом напряженная.
За искривленными прутьями церковной ограды маячит одинокая фигура
священника о. Александра.
По улице, убегающей через площадь в неизвестное, в оконцах притаив-
шихся хат мирно горят огоньки лампад, пропадая то в одном, то в другом -
словно подмигивая лукаво, переглядываясь любовно.
О. Александр смотрит на огоньки, мысленно ищет сравнений, образов,
олицетворений, думает: огни Ивановой ночи.
Ему неспокойно, он смотрит в небо, и все его существо наполняется же-
ланием иметь крылья.
Заложив руки за спину, о. Александр медленно выходит из палисада на
площадь. Над бывшим присутствием мутнеет вывеска, словно большая расп-
ростертая птица. Утром при солнце весело переливаются желтые буквы:
"Кормянский сельский Совет", сверху - "РСФСР", звезда, серп с молотом.
Когда установилась власть и в эту вывеску вбили последний гвоздь, о.
Александра вызвали в Совет.
Чужой человек, один из тех, что приезжали в автомобиле, захлестанном
болотным илом, слегка приподнялся из-за стола, усеянного планами, карта-
ми, газетами, протянул руку, вежливо попросил сесть.
О. Александр с тревожным любопытством разглядывал горбатый нос комму-
ниста, его огромную голову и толстые тупые пальцы на загорелых руках.
- Моя фамилия Гантман, - сказал коммунист, продолжая чертить по вос-
ковке.
На свеже-выбеленных стенах застыли белыми кляксами куски извести.
Шумно топорщились от ветра лубочные плакаты, изображавшие: человека в
остроконечной шапке со звездой, в солдатской шинели, протыкающего штыком
волосатую вошь, и - крестьянина с расползшимся лицом, указывающего
пальцем на трактор, более похожий на товарную железнодорожную платформу.
О. Александр сидел минут двадцать. Окончив чертить, товарищ Гантман
закурил, и между ними произошел разговор.