"Николай Ларионов "Тишина..."" - читать интересную книгу автора

- Одного недостаточно, - крикнул Гантман. - Еще двоих назовите.
Тишина.
И в тишине десятки глаз смешливо вонзились в Игната Маркелова. Гант-
ман выбил по столу дробь.
Второй голос отдал гулом:
- Будя... Неча рассусоливать.
Через площадь перебежали смешки и потонули в кривых проулках.
- "Почему я не вижу, кто говорит", - подумал Гантман и свел брови в
одну черную линию.
- Граждане, нельзя так! - В голосе его почувствовалась обида. - Новое
правительство не может справиться с делом без вашей помощи, как вы не
понимаете? Закон о земле - необходимый и важнейший - не может пройти без
вашего участия.
Тишина.
И снова Гантман выбивает по столу дробь, а за столом одинокий Марке-
лов крутит ус, уйдя в небо глазами, и в тишине опять блеет невидимый го-
лос:
- Что ж. Сам говоришь, что крестьянская ноне власть: аль самим не уп-
равиться с землицей? Стыд, хе-хе!
- Хо-хо...
Гантман пробежал глазами конспект, низко склоняясь над столом, выпря-
мился и начал речь.

---------------
А день уходил, одеваясь в золото. У Спаса перед воротами взвилась
винтовыми столбиками пыль, встревоженная стадом.
И над покоем странной музыкой звучали слова человека. И человек гово-
рил о свободе, о далеких, бесславных смертях, о подвигах, которые отме-
тит история, неизвестных сейчас. И еще человек говорил о России - прек-
расной стране, сдавленной порывом миллионных воль, о жизни, что смело,
широко вошла в города, в сталь, гранит и, захлестнув океанским размахом
незыблемое, подарила новые дни, налитые соком крови всеочищающей.
День плыл, крался вором к небу, пугаясь близких сумерек.
А другой человек - юродивый Алеша - жаркой щекой прижался к петушкам
на перилах, плакал и думал мучительно: что он говорит?... Что он гово-
рит?... И было Алеше радостно и радость его пугливо жалась к губам, су-
хим и недвижным.
И вдруг крикнул коршун с неба, и Игнат Маркелов опустил волосатый,
страшный кулак на стол, проломив середину:
- Ты жид?
Товарищ Гантман оборвал на полу-слове. Вздрогнул, удерживая улыбку.
За правым ухом синим ручейком вздулась на шее артерия.
Гантман повернулся к Игнату.
- Я - еврей, - спокойно ответил он. - Стыдно, Маркелов!
Народ подвинулся, сковываясь тишиной.
Игнат дернул усы, поднялся тяжко.
- Сказывают, вы в немецкой шкуре работаете, а?
Гантман сжал кулаки. К лицу бросилась кровь. Повернувшись спиной к
Игнату, он крикнул в толпу:
- Это ложь!... Как вы можете верить, граждане! Вы клевещете сами на