"Ольга Ларионова. Лабиринт для троглодитов (Трилогия: Соната моря, Клетчатый тапир, Лабиринт для троглодитов.)" - читать интересную книгу автора

касалось неописуемой привязчивости, именуемой "синдромом Лероя", в
особенности. Но оказалось, что ничего они толком не знают, людей не хватает
набрать нужную статистику, да и группы уходят за пределы Пресептории от силы
на три-четыре дня. Пока установлено, что все зверье поголовно тянется к
человеку, ластится, чуть ли не на брюхе ползает - как не приласкать! Но
девяносто девять этих врожденно-преданных человеку четвероногих аборигенов
только сильнее завиляют хвостом, когда их погладишь, а вот сотый - тот,
захлебнувшись от восторга и нежности, помчится за тобой следом и, безнадежно
потеряв тебя из виду, разобьет себе голову о первую попавшуюся скалу.
А может, и не сотый, а пятидесятый. Или двадцать второй. Или
четырнадцатый.
Или, как Варварин король-олень, - первый.
Отгоняя навязчивое видение, девушка встряхнулась, точно калан, подняв
облачко брызг. Это будет очень трудно: держаться с аполинами середины, - и
обходясь без нежностей, и в то же время не ослабляя контакта, чтобы не
удрали. Ведь сегодня она начинала целую серию экспериментов, целью которых
было установить: а появится ли вчерашний янтарный мираж в присутствии этих
хозяев моря? Почему-то Варваре заведомо казалось, что - нет; если же она
ошибалась, то в случае опасности на аполин можно было положиться. Вытащат на
белый свет, и даже проворнее, чем это сделал Теймураз. И Кирюша Оленицын был
того же мнения, что они не подведут. Вот только бы не уплыли...
Варвара пошарила рукой по плотику, нащупала черный, глянцевито
поблескивающий шар и, размахнувшись, послала его прямо в группу аполин.
Самочки шарахнулись, защелкали по-аистиному, и тут же вокруг кокоса
поднялась форменная чехарда, которая затянулась бы на самое неопределенное
время, если бы Варвара не приняла соломоново решение и не кинула каждому по
шару.
Ракушечный хруст, хлопанье куцепалых плавников по воде, восторженный
блеск маленьких глазок... Все сыты? Нет, оказывается, не все. Черногубый
аполин, поматывая зажатым в зубах розовым моллюском, уже очищенным от
створок четырехдольной раковины, подплыл и с плохо скрытым сожалением
предложил ей лакомую добычу.
- Ой ты, глупый, - растрогалась Варвара, - ешь сам, у меня ведь тут
целая кладовая!
Аполин жмурился и тряс головой, так что розовые ошметки шлепались в
воду, привлекая мелких рыбешек-побирушек; пришлось и в самом деле доставать
еще один кокос и демонстрировать ему.
- Ну, заморили червячка? - спросила Варвара, когда он наконец управился
со своим полдником. - А теперь, как говаривала Жанна д'Арк, все, кто любит
меня, за мной!
Вся пятерка с готовностью выразила свою любовь и продолжала
демонстрировать ее при помощи всевозможных фигур водной акробатики вплоть до
самого острова, рыжим крабом подымавшегося из морской воды. Варвара ныряла
вместе со всеми, с каждым разом все глубже и глубже уходя в толщу воды. Но
море, спокойное, безразличное, подслеповато помаргивало отдаленными
янтарными искорками и не желало показывать никаких фокусов.
Возле самого острова резко похолодало, так что Варвара не стала даже
вылезать из воды - ржавые камни не вызывали у нее ни малейшего любопытства;
она повернула обратно, и аполины продолжали ее эскортировать на пути к
берегу.