"Ольга Ларионова. Лунный нетопырь ("Венценосный крэг" #4)" - читать интересную книгу автора

давайте-ка в два десинтора: один на световой луч, другой - на парализатор.
- Вижу что-то вроде жирной гузки, - прищурясь, доложил Дуз. - И шип
торчит, может, ядовитый.
- Тогда задачка - как попасть в голову, - пробормотал Борб. - Ему,
скотине, там не развернуться - ишь, нагулял жиру на тараканьих харчах.
- У наших ископаемых вроде этого мозг как раз и располагался в
заднице, - задумчиво проговорил Юрг, опуская вторую половину изречения,
весьма популярного в его курсантской юности: "А у некоторых присутствующих
он там так и остался".
Пы был феноменально обидчив и непременно (впрочем, совершенно
справедливо) отнес бы реплику командира на свой счет.
- Ладно, попытка - не пытка.
Борб направил парализующий луч чуть пониже хвостового шипа и дал полную
мощность. Провал сей операции превзошел все ожидания: с каркающим криком,
похожим на вороний, туканяра принялся отбивать форменную чечетку. Почва под
ногами дружинников задрожала, как будто неподалеку стартовал
среднегабаритный межпланетник.
Труха, смешанная с дерьмом, летела из дыры уже непрерывным потоком.
- Это надо кончать, - не выдержал командор. - Хотя бы из сострадания.
Будем ломать стенку.
Тугой огненный луч описал вокруг отверстия широкий круг, и от легкого
пинка каменная стенка рассыпалась мелким щебнем, подняв очередное облако
пыли; сквозь эту завесу с паническим клекотом вылетел ослепший от дневного
света туканяра, кенгуриным скоком достиг горячей лужи и, окунувшись в нее,
затих. Тараканье полчище накрыло его шевелящимся саваном за десять секунд.
Юрг заглянул внутрь разгромленной пещерки и только присвистнул:
- Тогда считать мы стали раны... Хана, братцы. Считать уже нечего.
Как это ни печально, но он был прав: мельчайшая труха не хранила в себе
не то чтобы амулета или какой-нибудь таблички с иероглифами - это был крах
всех их надежд. Красноватые стенки выдолбленной в скале камеры, кое-где
расцвеченные соблазнительными шоколадными и сливочными прослойками,
поднимались чуть выше головы и явно носили следы рукотворного
украшательства: то и дело попадались отшлифованные до блеска кружки и
квадратики, неглубокие выемки, ниши, а вдоль верхней кромки с равными
промежутками следовали глубокие отверстия - вероятно, для жердей, на которых
крепились тяжелые занавеси. Разумеется, нигде не валялось ни клочка кожи, ни
щепочки, ни тем более кости - теплый туман и таракашки свое дело сделали уже
давно. Юрг методично простукивал стены рукояткой десинтора, но кроме
неглубоких трещин, откуда порой выставлялись подрагивающие усы, ничего
обнаружено не было.
Борб наклонился и захватил щепотку древнего праха; растер на ладони.
- Тараканам на подстилку, - констатировал он.
- Вот именно. А если что и было, то уплыло прямо в туканярье брюхо,
покойник-то вряд ли был разборчив в еде. Одно утешает: ничего металлического
или каменного здесь не хранилось, иначе наш обжора давно бы сдох от
несварения желудка.
На самом деле его ничто не утешало: пропало то нетерпеливое, ознобливое
состояние, которое владело им с утра, точно душа, угнездившись где-то под
ложечкой, в предвкушении открытия потирала потные лапочки: сейчас, вот прямо
сейчас... Ага, щас.