"Елена Ларина. Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб" - читать интересную книгу автора

отчет в том, что это, кажется, не мое собачье дело - на кого он похож.
- Вы, между прочим, тоже совершенно не похожи на журналистку, - он
рассматривал меня с серьезными претензиями во взгляде.
- Да? Интересно, почему? - кокетливо засмеялась я, пытаясь скрыть за
смехом панику.
- Потому что вы забыли включить диктофон, - сказал он, продолжая
разглядывать меня уже с некоторым любопытством.
- Да что вы... - фыркнула я смущенно и стала вертеть в руках незнакомый
аппарат. Что-то непонятно, где тут что. Чувствуя, что краснею, я
пробормотала с жалким девичьим смешком: - А как его включать?
- Очень просто, - ответил он, подошел поближе и слегка притопил левой
рукой клавишу с треугольничком. И взглянул на меня, видимо, пытаясь
установить степень моей вменяемости. Зато я увидела, что глаза у него
многоцветные - темно-серые со сложной арабской вязью. А вокруг зрачка
всполохи рыжего огня. - Времени у вас осталось мало. Давайте, по
возможности, поскорее.
Времени у меня осталось мало. А что я узнала у него? Да почти ничего.
Правду он мне не сказал. Напали? Что-то непонятно. Да нет, не напали. Он
нападает первым. О чем это он... Имею я хоть какое-то отношение к его травме
или нет? Или все-таки это дело рук Антона? Как я могу это выяснить? Надо во
что бы то ни стало вытянуть его на беседу. С протокольными вопросами ясно.
Ему неинтересно.
- Знаете, Володя, - с некоторым трудом произнесла я. Мне всегда сложно
впервые называть человека по имени. - Я скажу вам честно. Я шла к вам на
интервью и думала, что по большому счету никому не интересно, сколько часов
в день музыкант занимается и какие у него творческие планы. Но журналисты
только об этом и спрашивают. А мне интересно другое - почему одно и то же
все играют по-разному? Это потому, что каждый по-своему воспринимает мир. А
мне вот интересно, как мир воспринимаете вы. Что с вами происходит, когда вы
играете? О чем вы думаете? Мне бы очень хотелось отступить от схемы. Задать
вам вопросы, которые обычно не задают серьезным людям.
- Вы что, думаете, я серьезный человек? -скептически спросил он,
совершенно не заражаясь моим энтузиазмом. - И потом, это вряд ли кому-то
интересно. Я тут слышал недавно... Известный дирижер говорил о Вивальди. Ну,
музыка всем известная, красоты необыкновенной. И он здорово дирижировал.
Правда. Так оказывается, думает он при этом, что ноябрь печальный - потому
что у крестьян тяжелое похмелье. А быстрая тема июля, знаете, там тим-тим,
там тим-тим, там... - и он точно напел мелодию, которую я прекрасно знала. -
Это мухи летают. Вы уверены, что кому-то надо знать, что думает о музыке
музыкант? Я - не уверен.
У него был ужасно интересный голос. Такой же двуцветный, как глаза. На
низких частотах он на долю секунды пропадал. И временами звучал как-то
глухо. Как будто бы хозяин накануне сорвал его на морозе.
- Музыка чаще всего говорит о любви, - я не знала, спрашиваю я или
отвечаю.
- Возможно, - сдержанно кивнул он.
- В двух словах: что такое любовь?
- В двух словах - это ответственность, - он нахмурился и нетерпеливо
подался вперед. Пальцы сложенных домиком рук соединились. Получился
пульсирующий шар. Он то уменьшался, то увеличивался, как бьющееся сердце.