"Мартти Ларни. Прекрасная свинарка, или Неподдельные и нелицеприятные воспоминания экономической советницы Минны Карлссон-Кананен, ею самой написанные" - читать интересную книгу автора

покроется сажей. Но ваше рвение совершенно напрасно, ибо в погребке у меня
почти неограниченное количество виски и доброго коньяку и мой шофер тут же
отвезет вас домой, как только вы начнете спотыкаться и сбиваться с мысли..."
Я очень хорошо понимаю людей, которые в скучном обществе тоскуют по
одиночеству и удаляются на минуточку в туалет. Скука общественной жизни,
или, лучше сказать, светской жизни, стала тяготить меня уже три года назад.
И я своевременно устранилась. Я чувствовала себя настоящей леди, но всегда
боялась, как бы в один прекрасный день меня не стали называть Grand Old
Lady - почтенной старой леди, что было бы ужасно.
Итак, я уже упомянула, мои знакомые убеждали меня писать мемуары. Они
настаивали на этом, очевидно полагая, что я все равно ничего писать не
стану, так как не посмею рассказывать о своем прошлом, не посоветовавшись с
адвокатом, или что я вообще не способна рассказывать интересно о делах,
которые на самом деле весьма неинтересны. Так они думали, но это указывает
лишь на то, что их мозги безнадежно заскорузли и заплесневели. Они плохо
знают меня и не понимают, что моя добрая слава покоится не на тех поступках,
от которых я воздержалась. Если я теперь вопреки своим прежним убеждениям
сажусь за пишущую машинку и собираюсь писать всякое слово в строку (строка
получится длинная, в ней найдут свое место и неприятные слова), это
происходит по следующим причинам: орава моих эмоций с некоторых пор стала
поднимать безумный крик, точно банда наемных подстрекателей, и мне хочется
заявить во всеуслышание, что я отнюдь не ушла в свою скорлупу ради того,
чтобы наедине беседовать со своей нечистой совестью, а просто я убегаю от
зависти женщин и от глупости мужчин; я хочу показать, что и женщина может
быть социально талантливой, например, отличной характерной актрисой,
играющей все роли так, что ей верят и награждают аплодисментами.
В последние годы я прочла целую груду различных мемуаров и с грустью
пришла к выводу, что для подобной стряпни не требуется особенно ценных
продуктов. Авторы названных сочинений раскрывают кладовые своей памяти
прежде всего потому, что это модно; к тому же иные из них считают
непоправимым бедствием свой уход со сцены и то, что грядущие поколения
ничего не будут знать о столь незаменимых личностях, которые жили в нашем
передовом культурном государстве. Они упускают из виду, что кладбища
Финляндии заполнены могилами людей, тоже когда-то веривших, что мир без них
не устоит.
Те полтораста томов воспоминаний, на чтение которых я убила пятьсот
дней, благоразумная хранительница моей библиотеки деликатно переправила на
чердак или сплавила букинистам. Эти книги до того походили друг на друга,
что вполне могли оказаться произведениями одного автора. Во-первых, они
целомудренны, как поэзия Эркко, а их творцы... ах, и могло же найтись в
нашей маленькой стране столько бескорыстных, благородных, неутомимых,
одаренных, образованных, мудрых, человеколюбивых, скромных, незаметных,
самоотверженных, патриотичных и конструктивных характеров! Если на их
репутации раньше и было случайное некрасивое пятнышко или раздражающая
ценителей красоты бородавка, то широкие мазки воспоминаний под конец надежно
прикрыли их слоем краски, радующей глаз. И хотя известно, скажем, что автор
в свое время сидел в тюрьме за государственную измену или за
подстрекательство к мятежу, за неуплату налогов или за гомосексуализм, тем
не менее в воспоминаниях эти маленькие грешки оборачиваются гражданскими
добродетелями, на которые призывается читательское благословение.