"Наталия Ларионова. Шестая печать " - читать интересную книгу автора

каком-то огромном зале, на одной из стен, которого из больших камней был
сложен фальшивый камин. Плита, уложенная в виде каминной полки, по краям
была украшена цветами шиповника. В середине же ее красовался герб,
удивительно похожий на нарисованный мной.
- Скажите, сеньор Попов, а насколько точно нарисован ваш рисунок?
- Ну, за художественные качества не ручаюсь, но все подробности я
промерил линейкой и нарисовал, пересчитав пропорции.
- Значит, все-таки это не он. Взгляните сюда, эти линии имеют совсем
другой наклон, и, если вы утверждаете, что перерисовывали точно, то и их
количество весьма отличается, хотя все же в них есть что-то общее. Но надо,
надо еще подумать. Рано делать выводы. Смотреть, искать, думать.
Мы пошли к выходу. Входная дверь подвала оказалась закрытой. Мы
попробовали ее открыть, толкая руками, плечами, пиная ногами. Результат был
не больший, чем, если бы мы пытались проделать все эти операции с каменной
стеной. Я вытащил мобильный телефон и посмотрел на дисплей. Кроме указателя
зарядки, показывавшего наполовину выбитую батарею, и часов на нем ни чего не
было. Так, что пользы от телефона ни какой не было. Со двора через дверь не
доносилось ни звука. Я забеспокоился о Стене.
- Сеньор Гатти, а какой-нибудь другой выход из подвала есть?
- Нет. Но это не важно. Давайте еще раз посмотрим на наш герб, у меня
появились кое-какие мысли.
Спорить не приходилось, и я направился следом за хозяином к
интересовавшему его объекту. Попросив меня подержать фонарь, он одной рукой
оперся на край каминной полки и держа в другой мой рисунок принялся, что то
сравнивать. Похоже, что его внимание было поглощено чем то мне не ведомым,
потому что через некоторое время, разразился фразой на итальянском, явно не
обращенной ко мне, из которой я понял лишь, что то похожее на.
- ...три справа, две слева... - произнося эти слова, он активно помогал
себе рукой, как бы пытаясь повернуть каменный цветок шиповника в такт своим
словам. Цветок, к моему удивлению поворачивался. После последнего поворота,
раздался явственный щелчок и плита стала сдвигаться.
Я посветил фонарем в открывшуюся нишу. Луч, теряющийся в свисающей со
стен паутине осветил ступеньки, ведущие куда-то вниз. Какой-нибудь выход уже
лучше, чем никакого.
Спустившись вниз, мы оказались в небольшой комнате. Вдоль одной из стен
стоял большой дубовый шкаф, вдоль другой дубовый сундук, на котором лежало
нечто бывшее когда то шкурой какого то крупного животного. В дальнем от нас
углу комнаты была видна узкая ниша с дверью. Сеньор Гатти, как мне
показалось, с восторгом осматривал еще не известные ему закоулки своих
владений. Меня же больше занимало, есть ли второй выход. За дверью,
открывшейся со скрипом, но без особых усилий действительно был проход,
уходящий, вдаль.
Коридор то сужался так, что и я и Руджеро, люди далеко не полные, хотя
и не субтильные, должны были пробираться боком, то снижался, так что
приходилось становиться на четвереньки. Но главное, он не заканчивался
тупиком, в чем мы убедились спустя некоторое время. Стены расширились,
кладка сменилась вначале обтесанным камнем, а затем и вовсе не тронутым
рукой человека камнем и мы оказались в расселине на склоне горы. Эта
расселина так хитро была упрятана, что уже в трех шагах и знавший о ней
человек, не отыскал бы ее взглядом. Выбравшись на свободное от деревьев