"Александр Ласкин. Дом горит, часы идут (Документальный роман)" - читать интересную книгу автора

"м".
Завитки вились, как женский локон. Сперва падали, а потом устремлялись
вверх.
Кое о чем он догадался по наклону букв "в" и "б". Было тут что-то
просительное.
Как-то само собой перешел на маленькую Ирочку. Наверное, ей тоже
неприятны папины увлечения.
Что это такое, если отец не бывает дома, а когда возвращается,
старается держаться подальше.
Больно странный от него запах. Не знакомый запах тепла и удовольствия,
а неприятный и резкий.
Нереализовавшийся кошмар пахнет так же, как гимназический опыт. Можно
решить, что Коля втайне преподает химию.

16.

Как-то выходило у Азефа повысить градус жизни. Только что были штиль и
безветрие, а вдруг начинало кипеть и бурлить.
Все потому, что он тоже автор. Иногда его посещали такие идеи, что
позавидует любой сочинитель.
Был бы он человеком публичным, то очередь к нему растянулась бы на всю
лестницу.
Каждый примерно с таким выражением на лице: "Дайте списать, уважаемый.
Подарите каким-нибудь сюжетом".
Что ж, Азефу не жалко. У него этих замыслов не меньше чем на три
книжные полки.
Все это только мечты. Не суждено ему стать не только актером, но и
другом литераторов.
Эти ощущения не прибавляют оптимизма. Порой на него находят
разочарование и тоска.
Однажды Азеф высказался на эту тему. Чтобы его мысли не бросались в
глаза, облек их в форму тоста.
Да, да, тоста. Если вы думаете, что боевики занимались только тем, что
подкладывали бомбы, то это не так.
Случалось и им наблюдать за жизнью сквозь мутное стекло, в котором
плещется что-то горячительное.

17.

На минуту за маской вечного хлопотуна по революционным надобностям
проглянуло грустное лицо.
Кто-то из гостей подумал: да ведь это клоун. Толстый, нелепый, с
большой слезой, выкатившейся из левого глаза.
Подобно улитке, слеза ползет вниз. Подошла к середине пути и тут
замерла.
Ждет, когда Азеф отвлечется от своей речи. Почувствует что-то инородное
на щеке.
Кстати, волосы у Евно Фишелевича рыжие. Правда, сильно поредевшие в
результате непростой жизни.
На самом деле он никогда не был настолько серьезен. Возможно, впервые в