"Александр Ласкин. Дом горит, часы идут (Документальный роман)" - читать интересную книгу автора

Например, идти в синагогу необязательно. Если встретится на пути, лучше
обойти стороной.
Когда товарищ обрадуется легкой добыче, вы его остановите. Уверенно так
скажите: "Оставь, Божий храм".
Казалось бы, отчего такое почтение к еврейскому Богу? Это при том, что
с верующими в этого Бога можно делать все, что заблагорассудится.
Видно, синагога - это слишком заметно. Одно дело - кожа и кости, а
другое - камень и железо.
Не все ли равно, кто стоит у прилавка? Покупателя это интересует только
тогда, когда это связано с ценой на товары.
В чистый от евреев понедельник на следующей неделе за покупками придет
кто-то из тех, кто сегодня размахивал топором.
Где, спросит, тот шустрый малый, что еще три дня назад стоял на вашем
месте?
Не потому спросит, что не знает, а потому, что хочет это услышать от
другого.
Хозяин опустит глаза и скажет: нет этого малого. Вот благодаря таким,
как вы, его и нет.

9.

Погром - явление центробежное. За считанные часы он охватывает весь
город.
Нельзя представить, чтобы кто-то отправился в магазин. И вообще, чтобы
просто шел, а не бежал.
Если все же выглянул, то потому, что сомневается в своем укрытии.
Подыскивает новый чердак или подвал.
При такой поглощенности главным событием не исключены параллельные
сюжеты.
Обязательно кто-то захочет встрять под шумок. Не на стороне погромщиков
или евреев, а по своему поводу.
Некто Сидорук год назад наблюдал за тем, как пристав Кяуров обращается
с заключенными, и решил с ним рассчитаться.
Больно подходящий момент. Если вокруг стреляют, то почему бы ему не
разрядить пистолет?
Вдруг получится уйти незамеченным. Ведь там, где тысяча выстрелов, там
и тысяча три.

10.

Во время погрома пристав пьянствовал. То ли для храбрости, то ли
потому, что не мог остановиться.
Гостиница, где он гуляет, называется "Рим". Со всех сторон ее окружают
лужи, подобно тому как Италию омывают моря.
Пристав Кяуров в "Риме" почти Брут. Чем больше он заливает, тем ярче
горит его взгляд.
К вечеру пристав почти готов. Он не только не чувствует себя первым
среди соратников, но вообще не чувствует ничего.
Как только он вывалился на крыльцо, из-за угла появился юноша с
пистолетом.