"Эрик ван Ластбадер. Ниндзя [B]" - читать интересную книгу автора

совершенно пустой; мысли беспорядочно кружились, как чаинки в чашке.
Казалось, ничего другого просто не остается.
Николас миновал двух охранниц, которые стояли по бокам огромной резной
двери, словно прекрасные сфинксы у могилы великого фараона; при этом они
отлично знали свое дело. Он постучал в дверь и вошел.
Голдман разговаривал по телефону темно-синего цвета - значит, разговор шел
с важным клиентом; второй телефон, коричневый, использовался для
переговоров внутри агентства. Николас выглянул в окно. "Нынче все клиенты
стали важными", - подумал он. Иногда работа на тридцать шестом этаже имела
свои преимущества, но только не сегодня. Небо было так плотно затянуто
свинцовыми облаками, словно над городом захлопнулась крышка. Наверно, к
вечеру снова пойдет снег. Николас не мог решить, хорошо это или плохо.
- Ник, мой мальчик! - выпалил Голдман, положив трубку. - Ты просто
телепат, ну надо же прийти так вовремя! Знаешь, кто звонил? Не стоит, - он
взмахнул рукой и стал похож на утку, которая пытается взлететь, - не
гадай. Я сам тебе скажу. Это был Кингсли. - Глаза Голдмана расширились от
возбуждения. - И знаешь, что он сказал? Он восторгался тобой и твоей
рекламной кампанией. Первые результаты уже налицо - "замечательное
повышение спроса". Так и сказал, шмендрик, "замечательное повышение".
Сэму Голдману было около шестидесяти, но ему, бодрому, подтянутому и
всегда загорелому, никак нельзя было дать больше пятидесяти. Николас
подозревал, что Голдман поддерживает загар, чтобы оттенить свои
великолепные седые волосы. Сэм обожал контрасты. Его удлиненное лицо было
изрезано морщинами; щеки слегка тронуты оспинками. Большие карие глаза
властвовали на этом гордом лице, несмотря на длинный нос и чувственный
рот. На Голдмане была голубая сорочка в светлую полоску с белым
воротничком и итальянский шелковый галстук сине-бордовых тонов. Да, Сэм
умел одеваться. Правда, рукава его элегантной сорочки были небрежно
закатаны почти до локтя.
Глядя на Голдмана, Николас вдруг понял, почему ему было так трудно
решиться.
- Я рад это слышать, Сэм, - сказал он.
- Ну, садись, не стоит.
Голдман показал на металлическое кресло с бежевой замшевой обивкой,
стоявшее перед его огромным письменным столом.
Вряд ли это кресло было ему самому по вкусу, но клиенты приходили в
восторг.
- Спасибо, мне здесь удобнее. - Николас чувствовал, что разговор будет
нелегким. - Я ухожу, Сэм.
- Уходишь? Тебе уже нужен отпуск? Ты работаешь художественным редактором
только шесть месяцев...
- Семь.
- Ладно, не будем торговаться. Короче, ты хочешь взять отпуск? Хорошо,
считай, что ты в отпуске. Куда поедешь?
- Ты не понял, Сэм. Я хочу уйти из агентства. Совсем. Голдман повернулся в
кресле и посмотрел в окно.
- Знаешь, сегодня будет снег. Хотя по радио передавали, что не будет. Но
я-то знаю. Я это чувствую по суставам, когда играю в теннис. Сегодня утром
я сказал Эдне...
- Сэм, ты меня понял?