"Кит Лоумер. Изнанка времени" - читать интересную книгу автора

просачивающегося сквозь листья, его перекрывающие, улица обрела
какую-то странную молчаливую красоту. Иронель вела меня за
руку, показывая маленькие картины цветов, растущих в
сокровенных местах, чистый пруд в бассейне, что, должно быть,
когда-то был прекрасным фонтаном; вела меня туда, где лежали
разбросанными в буйной траве красивые камни - фрагменты
алебастровых статуй.
Мы спускались по расколотым мраморным ступеням под
гигантское старое дерево и купались в черном пруду; влезали на
разрушенную башню и смотрели через филигранно вырезанное окно
на вид других башен, разбросанных среди джунглей. Вечером мы
сидели на скамейке в саду и слушали гуканье, скрипы и шипение
ночных существ, что подкрадывались к самой границе сада. Иногда
она рассказывала, щебеча, о друзьях и играх; в другой раз -
пела странные короткие немелодичные песни. А иногда она просто
улыбалась, радуясь жизни, как цветок.
У меня было множество вопросов, которые я хотел бы
задать, но не задавал. Она была похожа на спящего ребенка; я не
хотел будить ее. Этой ночью она пришла в мою постель спать и
спала со мной, как дитя.
Прошел второй день, и Рузвельт проснулся. Подарив нам
слабую улыбку, он снова ушел в сон. Он бодрствовал и на
следующий день. Казалось, он был самим собой. Он притворялся,
что не сохранил воспоминаний о чем бы то ни было с того
времени, когда мы встретили девушку.
Он быстро шел на поправку. На четвертый день, на обратном
пути из экспедиции к краю джунглей, где я собирал фрукты, я
услышал злой вой - это был Вроделик, как будто он сошел с ума.
Я уронил красные и желтые манго и помчался к воротам. В
десяти футах внутри сада я нашел грифона, распростертого рядом
с дельфиньим фонтаном, с тремя дырами в теле. Он стонал,
пытался подняться, но упал назад, мертвый, с разинутым клювом.
Я бегом пересек парк и, поднявшись по ступеням, крикнул
Иронель. Ответа не было. Что-то издало мягкий звук сзади меня.
Я повернулся, как раз чтобы увидеть Рузвельта, выходящего из
тени с нерв-автоматом, нацеленным на мою голову.
-Извините, Кэрлон,- сказал он,- но другого выхода нет.-
Он нажал на курок, и мир поплыл у меня в глазах.
Я лежал на спине, мне снилось, что Рузвельт склонился
надо мной. Его лицо было худым, с впалыми щеками, и рана над
глазом выпирала, как большое X, нарисованное губной помадой.
Голос доходил из какого-то далекого, как звезды, места, но мир
снова был для меня ясным.
-Вставайте на ноги, Кэрлон. Я парализовал ваши волевые
центры, но вы можете меня слышать. Мы должны выполнить долг.
Я почувствовал, что встаю на ноги. Казалось, они
находятся в милях от моей головы, которая плавала
одна-одинешенька в разряженном слое воздуха высоко над
облаками, дрейфующими как раз на пределе зрения. Руки мои были
связаны впереди.