"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Брачный аферист (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

- То есть в помещении кассы?
- Да, там, где я нахожусь непосредственно.
- А передали ему?..
- На улице, мы на улице разговаривали.
- А обвиняемый входил в конторку?
- Нет. У меня так: когда заходишь на лестницу, мне уже видно, кто. Мое
окошко открыто все время, потому что комнатка маленькая и душно. Он мне
махнул: дескать, выйди на минутку, ну, я и вышла.
- А прежде внутри бывал?
- Нет, мы после работы встречались.
- Гражданин Ладжун, вы подтверждаете или отрицаете эти показания?
- Да.
- Что значит "да"?
- Подтверждаю.
- На допросе вы говорили, что Горностаева давала вам деньги
государственные и допускала в помещение кассы. Когда вы приносили долг,
она пересчитывала купюры и при вас клала в сейф... простите, Горностаева,
я не вас спрашиваю, приходится делать вам замечание. Ответить должен
обвиняемый.
- Я вспомнил, что действительно она собирала на пальто, а в кассу я не
входил.
- Значит, отказываетесь от предыдущих показаний?
- Отказываюсь. Я ошибся.
- Хорошо. Подпишитесь здесь и здесь. Вы тоже.
- - Можно я его спрошу?
- На очной ставке вопросы задает следователь. Можете спросить через меня.
- Да нет, я хотела сказать от себя... так просто, по жизни...
- Ну, пожалуйста.
И тут произошла крошечная сценка, которая чем-то - трудно выразить чем -
потрясла нас. (Большое впечатление она производила и на зрителей.)
- Послушай, Миша... - детский голос Горностаевой прерывался, - тебя
по-другому зовут, но неважно... Слушай, как ты мог докатиться до такого?
Молодой, здоровый мужчина, способный, наверно... и чем занялся! Ну
почему?!.. Она подождала ответа и добавила, как о чем-то прекрасном и
бесконечно ценном: - Трудился бы, имел бы семью, как все...
- Я не такой, как все, очевидно, - Ладжун завибрировал от ее волнения,
отчетливее "заокал".
- Знаешь, я болела сильно, меня муж бросил, но все равно работала... А ты
сам себя загнал в тюрьму! Понять же нужно: у тебя не будет ничего, уже
все. Жизнь твоя пройдет... так. Столько сидеть! Нет, ну как ты мог?!
Ладжун откачнулся назад, будто ударенный, и впервые посмотрел ей в лицо -
потерянно посмотрел, слепо.
- Это длинная история... - пробормотал он; осекся от невозможности хоть
что-то свое объяснить простодушной, так нежданно и непритворно горюющей о
нем женщине и лишь рукой махнул: - Ах, Танечка!..
Весь его глубоко загнанный страх перед будущим, и нестерпимая жалость к
себе, и сознание безвозвратно загубленной жизни - все слилось в этом
коротком стоне. Как говорится, ни одному актеру не сыграть.
После ухода Горностаевой Ладжун продемонстрировал один из резких скачков
настроения, которые были ему присущи.