"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Побег (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

его, чтобы документально все зафиксировать на месте... Удрал он от них вот
здесь, - лейтенант показал на карте.
- Рядом железнодорожный узел. Н-да... Так что же это по-вашему? Просто
истерический порыв на свободу? Хоть день, да мой?
- Не знаю, товарищ майор. Боюсь с ним снова ошибиться.
- Взаимоотношения с другими осужденными?
- Нормальные, думаю. Да такого не больно и обидишь.
- Вызовите ко мне тех, кто общался с Багровым больше всего. И еще
заприметил у вас своего крестника. Хотел бы повидать, не афишируя. Его
фамилия Ковальский.
- Можно прямо сейчас, - обрадовался возможности услужить лейтенант.
Они заглянули в небольшой зал с низкой дощатой сценой без кулис и
сдвинутым сейчас в сторону столом под суконной скатертью. На сцене сидел
Хирург со старенькой гитарой; двое заключенных пели.
- Репетируют, - шепнул лейтенант. - Через неделю концерт самодеятельности.
Некоторое время понаблюдали за происходящим. Хирург поправлял сбивавшихся
певцов, подавал советы: "Тут потише, потише, не кричи", "Демин, не забегай
вперед!" Исполнение его не удовлетворяло.
- Души нет, ребята, - втолковывал он. - Старательность есть, а души нет.
Слово надо чувствовать! "Темная ночь, разделяет, любимая, нас..." -
проникновенно напел густым баритоном. - Понимаете?
Те растроганно вздохнули.
- Ковальский! - окликнул лейтенант. - Прервитесь ненадолго.
Тот с сожалением положил гитару.
- Репетируйте пока без меня. Пойду воспитываться.
Но, увидя в коридоре Томина, искренне разулыбался.
- Александр Николаевич, счастлив вас видеть!
- Так уж и счастлив... - добродушно усмехнулся Томин.
Они отошли от дверей зала.
- Как живется, Ковальский?
- Полагалось бы спросить: "Как сидится?" Что ж, как видите, существую... -
Но не выдержал шутливого тона: - Тяжко, Александр Николаевич! Что тут
скажешь? И руки в кровавых мозолях, и вся обстановка... щи да каша,
радость наша. Иной раз такая тоска!..
Лейтенант ревниво воспринял сердечность, проявленную его заключенным к
заезжему сотруднику МУРа. С ним Ковальский был суше и сдержаннее.
- Но все-таки вы при любимом деле. Есть отдушина.
- Да это урывками.
Ковальский был от природы музыкален, обладал отменным голосом и слухом.
Даже в Бутырке, будучи подследственным Знаменского, при его ходатайстве
добился разрешения участвовать в самодеятельности.
- В основном я, Александр Николаевич, расконвоированный дровосек.
- Я не сентиментален, Ковальский.
- В смысле, что вам меня не жалко?
- Ничуть. Хотя в принципе вы мне симпатичны. Но вы железно заслужили и
кровавые мозоли, и щи с кашей, и тоску. Вам здесь не нравится? Очень
хорошо. Авось не потянет обратно.
- Боже упаси!
- Если рискнете зажить честной жизнью, поможем.
- Спасибо, Александр Николаевич.