"Борис Лавренев. Воображаемая линия (Советский рассказ тридцатых годов) " - читать интересную книгу автора

возню с горизонтом для изъяснения практической важности этого явления, как
другой голос (он принадлежал Скворцову) опять выбил почву из-под его ног.
- Товарищ командир, - Скворцов говорил решительно и хмуро, сознавая,
что идет наперекор начальнику, наверное съевшему собаку в горизонтах. -
Это неправда, что земля с небом сходится.
- То есть как неправда? - возмутился уязвленный преподаватель.
Скворцов оробел, но не сдавался.
- У нас на селе старики говорили, точь-в-точь как вы, что земля до неба
касаема и можно по лестнице на небо залезть.
Я в те поры подпаском был, и дюже меня интерес взял до того места дойти
и на небо заглянуть.
Сдержанный смешок за спиной Скворцова колыхнул взвод, и Скворцов
медленно налился краской.
- Вот и пошел я раз по полю... Еще подметил на том месте - куст прямо в
небо торчал. Дай, думаю, до него доберусь - и до неба рукой подать... Иду,
а поле от меня все уходит. До куста дошел, а за им опять поле, и до неба
не допрыгнешь. Ну, плюнул - и назад. Ясное дело - враки. Ничего не
сходится, и линии не видать.
Взвод уже откровенно грохотал. Преподаватель криво усмехнулся.
- Товарищ, - сказал он, - я же вам и говорю, что линия эта -
воображаемая. На самом деле ее нет.
- А на что ж воображать, коли ее нет, - уже сердито сказал Скворцов, -
только людей зря путать.
Преподаватель призвал на помощь авторитет науки:
- Потому, что- условное понятие горизонта дает нам возможность самым
простым образом, без всяких вычислений и инструментов, доказать, что земля
не плоская, как думали раньше, а имеет форму шара. Понятно?
Скворцов помолчал и мрачно ответил:
- Може и так, а но-моему, можно и без врак доказывать.
И хмуро сел под общий хохот. То, что рассказывал преподаватель дальше,
было вполне понятно Скворцову и не вызывало в нем никаких сомнений, но с
горизонтом он долго оставался во вражде. И часто, закрывая глаза, пытался
представить себе эту, неизвестно к чему воображаемую линию, но не мог.
Его не смущали и не ставили в тупик такие сложные понятия, как
"экономика", "эксплуатация", "капитал", "социализм", - все это было вполне
понятно и реально и вызывало совершенно определенные чувства симпатии или
вражды. А воображаемая линия горизонта оставалась в сознании каким-то
туманным, расплывчатым призраком, не имеющим реальной ценности.
И только через год он понял горизонт с предельной остротой и ясностью,
когда попал в пограничную заставу. Приведенный впервые отделкомом на пост,
он оглядел лежащее перед кустом, за которым ему предстояло стеречь
советский рубеж, болотистое пространство. Здесь должна была быть граница.
Границу он хорошо знал по карте Союза. Советская земля была отделена от
земель, точивших на нее клыки штыков, жирной черной чертой.
И Скворцов думал, что на местности граница помечена либо насыпанным
валом, либо вырытой канавой. Но ничего шь добного не было видно в мшистом,
дымящемся осенним туманом болоте. Оно лежало рыжее, ровное, мокрое и
противное. За ним синел такой же перелесок, как и на советской стороне. Но
там были чужие, - Скворцов знал это. Чужая земля, чужие деревья, чужие
люди.