"Борис Андреевич Лавренев. Ветер (Повесть о днях Василия Гулявина) " - читать интересную книгу автора

ответил:
- Хорошо! Так и будет!
Через две недели, когда под Конотопом Строев одним пулеметным огнем
сбил с позиции гайдамаков, подкрепленных австрийцами, и сам впереди цепи
пошел в атаку, сломался последний лед в гулявинском сердце.
После боя подошел Василий к Строеву и, хлопнув по руке, сказал твердо:
- Молодец, братишка! Язви тебя в душу! Ты меня прости - я не очень все
время тебе верил. Поглядывал, так, на всякий случай, не придется ли тебе
свинца запустить в кишки А теперь вижу, какой ты парень!-и крепко поцеловал
Строева.
С тех пор в отряде все делалось по-строевскому, и Гулявин требовал от
матросов беспрекословного послушания:
- Чтобы ни-ни... Начальник штаба прикажет, - это я приказал! Чтоб
пикнуть не смели! Цыц! Железная дисциплина! По-революционному!
Один только раз поссорился Василий с начальником штаба по пустому
случаю.
Захотели матросы придумать название отряду. Показалось чересчур
просто - "матросский отряд".
Думали, думали и придумали крепко:

МЕЖДУНАРОДНЫЙ СМЕРТЕЛЬНЫЙ ЛЕТУЧИЙ МАТРОССКИЙ ОТРЯД ПРОЛЕТАРСКОГО ГНЕВА

И пришли к Василию, чтобы разрешил. Василий и разрешил.
А Строев, когда услыхал название, папиросу изо рта выронил, упал на
диванчик в купе, и пять минут били его конвульсии неудержимого хохота, а
Гулявин стоял над ним, недоумевая и злясь...
- Чего ржешь, Мишка? Хрен тебе в зубы! Говори же! Но Строев ничего не
мог выговорить от хохота. По щекам его текли слезы, он задыхался и только
отрывисто рычал.
- Да не ржи, чертов перлинь? Что такое?!
- Кто это такое выдумал? - спросил, наконец затихнув, Строев
- Как кто?. Братва вся! .
- Слушай, Василий!.. Это же ерунда! Нас на смех подымут! Это не
название отряда, а целый музей курьезов.
- Какой еще музей?.. Что мелешь?
- Да ведь смешно же. Ну, что это такое: "Международный смертельный
летучий матросский отряд пролетарского гнева"? Почему международный? Почему
смертельный? К чему "пролетарского гнева"? Это же безграмотная чушь.
Тут впервые рассвирепел Гулявин на начальника штаба.
- Матери твоей черт! Заткни хайло! Смеяться . На колени стать тебе
надо, а не смеяться. Ученый нашелся из гузна выполз. Люди от чистого сердца
придумали, потому на смерть идут в первый раз за свое дело... Ну, и нужно,
чтоб красиво было. А ты - смеяться... Хоть и с нами вместе идешь, а это у
тебя барская, брат, блевотина. Презираю, мол, неученость вашу. А ты не
презирай!.. Ты не снисходи, а войди в душу человека. В кои веки раз пришлось
не за барскую спину, за свою волю драться... Ну, и надо, чтоб слова огнем
пекли. Неграмотно, да прошибает. А если смеяться будешь, катись к матери!
Вот тебе чистая дорога да пуля вдогонку!
Выговорил все Василий и задохнулся даже. Не привык к долгим речам.
Строев открыл серые, ясные глаза свои, смотря в рот Гулявину. Лицо его