"Борис Андреевич Лавренев. Ветер (Повесть о днях Василия Гулявина) " - читать интересную книгу автора

- Одеяло-то у тебя царское. Приданое сварганила?
- Сшила матушка-ночь да батюшка-ножичек! Села атаманша на пол, косу
заплела, гимнастерку стащила. Руки нежные, розовые, круглые. Груди птицей
под рубахой трепещутся.
- Ты лампочку-то гаси! Ловчей раздеваться! Все баба!
- Зачем? Была баба, и вышла. Лягу - погашу. Завернулась в одеяло и
дунула на лампочку. Темнота в хате, только ветер погуливает вокруг и шуршит
камышинами на крыше.
Не спится Гулявину. Ворочается на печке. Томительно что-то. И мельтешат
в глазах атаманшино плечо голое и жаркая грудь. В сердце даже захолонуло.
Давно Гулявин без бабы, а плоть бабы требует. На то и живет человек. Эх,
промять бы атаманшины бедра железом пальцев, въесться губами в помидорные
губы.
Горячо телу стало. Сплюнул со зла Гулявин.
- Тьфу... сатана!
Зашевелилось на полу, слышит Гулявин шепот бабий:
- Не спишь, генерал? Тошно? И шепотом в ответ:
- А твоя какая забота?
- А коли не спишь, сыпь под одеяло. Согрею!
Как молния по избе шарахнула. И кошкой вниз бесшумно Василий. Схватил
край одеяла, откинул. Пахнуло теплом - и навстречу хваткие руки и полные
атаманшины губы.
А на лавке за столом, так же бесшумно, на локте приподнялся Строев.
Поглядел в темноту, покачал головой и снова лег.
Наутро выступили по Херсонской старой дороге к Днепру, на Алешковскую
переправу.
Перед выступлением осмотрел Гулявин Лелькин отряд.
Тридцать человек, все на конях, кони сытые, крепкие, видно, из немецких
колоний. Сами не люди-черти. Немытые, грязные, а на пальцах кольца с
бриллиантами в орех, у всех часы золотые с цепочками, бекеши, френчи-с
иголочки.
Строев пока смотрел отряд, все больше мрачнел, и открытое детское лицо
осунулось, губы смялись брезгливой складкой.
Но когда, повернувшись, сказал Гулявин: "Лихая братва! В огонь и
воду!" - промолчал Строев, ничего не ответил.
В Херсоне простояли два дня, ждали, пока лед отвердеет. И как только
пришли в Херсон, рассыпались атаманшины всадники по всему городу, а
вернулись к вечеру с полными седельными мешками.
А на другой день то же.
А вечером пьяные горланили "Яблочко" и дуванили добычу. И еще больше
колец на черных пальцах, и - чего не было еще в гулявинском полку - матросы
тоже приняли участие в дележе.
Не все, человек десять, не более. Соблазнились.
Ночью вернулся из города Строев и застал в штабе Василия и атаманшу.
Сидела атаманша, расстегнувшись, перед бутылкой водки, блестели ярко
атаманшины глаза, и тянула она высоким фальцетом:
Спрашу я Машу:
- Что ты будешь пить?-
А она говорить:
- Голова болить...