"Борис Андреевич Лавренев. Ветер (Повесть о днях Василия Гулявина) " - читать интересную книгу автора

А Гулявин к дому повернулся
- Вывести лахудру!
С парадного крыльца между часовыми вывели атаманшу.
Нет атаманшиной красоты. Разнесло все лицо от гулявинского кулака,
синее, и кровь по нему потеками, глаз левый запух совсем.
А за ней пятеро отрядников.
- Веди сюды!
Привели, поставили.
Гулявин уперся глазами в атаманшу.
- Ну, персицкая царица! Промахнулась маленько. Думал, ты человек как
человек, коли на буржуев пошла, а ты б...была, б... и осталась. Ну и
подыхай!
Ничего не ответила Лелька, голову только опустила.
И, отойдя, скомандовал Гулявин:
- Первый взвод... Пять шагов вперед, шагом... арш! - Помолчал и: - На
изготовку!
Вздрогнула Лелька, подняла голову и взглянула Гулявину в глаза:
- Сволочь ты... На кровати со мной валялся, а теперь измываешься!
- Что на кровати валялся - мой грех. В нем и каялся. А тебя не
помилую! - В тишине мертвой отошел в сторону. - По сволочам пальба
взводом... Взвод, пли!
Рванул воздух трескучий и четкий залп, и кучкой легли шесть тел на
хрупкий белый снежок.
По атаманшиным розовым штанам поползла черная струйка, и задрожали,
сжимаясь и разжимаясь, пальцы.
- Взвод, кругом! Шагом марш! Стой, кру-угом!
И, не взглянув на трупы, пошел в дом Гулявин, как пришибленный внезапно
обвалившимся на плечи небом.
Через три дня подходил полк к Симферополю. Шли без опаски, потому что
от мужиков кругом было известно, что в Симферополе матросы и Советская
власть.
И не знали в полку, что уже курултай татарский с генералом
Султан-Гиреем объявил крымскую автономию и что все офицеры, какие в Крыму
были, тотчас в татары заделались, свинину есть перестали и в мечети начали
ходить, и из них сформировали татарскую национальную армию в шесть тысяч, с
пушками и пулеметами.
А матросские головы клевали вороны в симферопольских балках, лежали
матросские тела по всей дороге от Севастополя до Джанкоя, присыпаемые
снегом, и свистели над ними январские злые ветры.
Уже втянулся полк в долину Салгира и шел беспечно и весело, распевая
"Яблочко", как вдруг с двух сторон долины треснули сразу пушки, собачьим
жадным визгом залопотали пулеметы.
И за десять минут не стало половины полка.
Зажав пробитую ногу, успел только крикнуть во все горло Гулявин:
- Не толпись!.. Ложись, расползайся поодиночке! - А тут офицеры в
черных бараньих шапочках с алым верхом - конной атакой.
И встретить не успели, как засвистели офицерские шашки, захрустели под
копытами матросские ребра.
С пятнадцатью человеками только, хромая и матерясь, успел Гулявин
юркнуть в сады и садами, вдоль заборов, выбраться на холмы, а за холмом