"Борис Андреевич Лавренев. Ветер (Повесть о днях Василия Гулявина) " - читать интересную книгу автора

Василий - на другую сторону улицы и беглым шагом, прижимаясь к домам,
побежал легко по тротуару.
А спустя полчаса мчался Гулявин по улицам с безусым пухлявым
вольнопером в Павловские казармы - солдат выводить.
Что было потом, в течение пяти дней, слабо помнил и даже Аннушке толком
не мог рассказать.
Только и помнилось.
На Морской с чердака шестиэтажного дома трещал пулемет, и пули с визгом
косили все живое на улице. Звеня, сыпались стекла магазинных витрин.
Сюда налетел Гулявин с командой солдат и студентов на трехтонном
грузовике.
Хлестнуло свинцом по машине, и со стоном схватился за пробитую голову,
сронив винтовку, синеглазый студентик-горняк.
Побледнел Василий.
- Ах ты, черти подводные! Ребят бить. Становь машину под дом!
Грузовик выперся на тротуар у стены. Соскочил Гулявин.
- Давай желающих три человека, фараона снимать! Вышли черный, схожий с
водяным жуком, солдат-ополченец, шофер и рябой рабочий.
Гулявин к воротам - и остальным на ходу:
- Братва... За мной!
По черному ходу, по лестнице с запахом кухонь (Аннушку вспомнил
Гулявин) наверх, на чердак.
Дверь заперта. Прикладом... Еще... Доски с треском разверзлись, и
душная мгла чердака другим, револьверным, ответила треском.
В проломе двери застрял упавший рабочий, а Гулявин одним прыжком через
него и, вскинув наган в темноту: трах... трах...
Мимо уха зыкнула пуля, вперед ринулся черный солдат, и сейчас же с
шипением вошел штык в сукно серой шинели плотного пристава.
Пулеметчик-городовой обернул иссиня-белое лицо и, стуча зубами от
страху, крикнул:
- Сдаюсь!.. Не бейте!.. - Но удар прикладом в затылок бросил его на
задок пулемета
Взглянул на лежащих Гулявин.
- Тащи на крышу! Пустим летать!
Сквозь слуховое окно протащили на снежную крышу, раскачали пристава и
через решетку - вниз. Три раза перевернулся в воздухе серой шинелью, и..
мозги розово-желтыми брызгами разлетелись по желтому петербургскому снегу.
Пулеметчик очнулся, отбивался, кричал, кусал за пальцы, но Гулявин
схватил поперек, перегнулся через перила и разжал руки. Глухо ударилось
тело, а Гулявин в исступлении кулаком себе в грудь и во весь голос:
- 0-го-го-го-го!..
Второе было в зале Таврического дворца Толстый Родзянко, с дрожащей
челюстью, вылез мокрым тюленем держать речь к пришедшим в Думу войскам
Слова были жалкие, растерянные, прилипали к стенам, но Гулявину вчуже
казалось, что горит в них весь огонь бунта и злобы, который трепетал в его
сердце, и когда сказал Родзянко:
- Солдаты! Мы - граждане свободной страны. Умрем за свободу! - в
напряженной тишине гаркнул Василий:
- Полундра! Правильно, толстозадый!
Остальное слилось в багровый туман пожаров, стрельбы, алых полотен,