"Анна Лавриненко. Восемь дней до рассвета (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Но вдруг оказалось, что бывает еще интереснее. С другими. Людьми.
А потом он рассказал мне. Рассказал, что такой же, как и я. То есть,
конечно, он не давал такого определения, но я сразу поняла, о чем он. В
лицее его так же не любили, как и меня в моей школе. Он был не таким, как
они, и почти ни с кем не общался. Он был ни настолько богатым, ни настолько
симпатичным, ни настолько остроумным, в общем, не таким снобом. В своем мире
он был изгоем, таким же, как и я - в своем.
- Где мы сегодня останавливаемся? - спрашивает он.
- Черт знает, - пожимаю я плечами, - надо посмотреть.
- Так посмотри.
- Рано еще.
- А потом поздно будет. Я есть хочу, - ноет он.
- Ты постоянно есть хочешь, - смеюсь я.
Мы обедаем в первой попавшейся на нашем пути закусочной. Таких
закусочных нам встретится еще очень много. Все они будут похожи друг на
друга, как самые настоящие близнецы или как на картинке "Найди десять
отличий". Первая же мне очень хорошо запомнилась, наверное, потому, что была
первой. На улице - летние столики: пластиковые, я это очень хорошо помню, а
внутри всего три стола: чистые, аккуратные, с салфетницами без салфеток.
Стулья с железными спинками и мягкими сиденьями, как в кафе-мороженых. И
девушка за стойкой: какая-то неживая, с длинными грязными волосами,
свисающими отдельными прядями, и унылыми, как осенняя пора, глазами. Хотя
это бывает очень даже красивое время года. Но когда опадают последние желтые
листья и вот-вот со дня на день наступит зима, становится не по себе:
грустно и тоскливо. Примерно такими и были ее глаза.
В закусочной обедаем мы одни. Едим фирменный суп. Этот суп ничего
особенного собой не представляет, и ничего фирменного в нем нет, но мы в
восторге, как будто обедаем в самом дорогом ресторане. Потом едим салаты и
пьем кофе. Кофе растворимый и невкусный. Но для нас почему-то, наоборот,
кофе приобретает божественный вкус. Мы смеемся на всю закусочную, и девушка
за стойкой поглядывает на нас и улыбается. Мне немного жалко ее. Она одна из
нас, и я это чувствую.
В машине орет музыка, а скорость все увеличивается. Он не одобряет
быстрой езды, я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Мы несемся по
дороге с бешеной скоростью и подпеваем "Этой моей жизни" Бон
Джови. Песня сменяется песней, но нам не надоедает. Обедаем теми
запасами, которые есть у нас в машине: печеньем, яблоками и конфетами. Пока
едим, считаем проезжающие мимо машины, превращая это в забавную игру.
Теперь мне уже не вспомнить названия города, в котором мы остановились
ночевать в первый раз: столько потом городов попадалось нам по пути.
Конечно, стоит только посмотреть на карту, и я вспомню его - я точно знаю,
что это место отмечено красным карандашом, но почему-то не хочется. Кажется,
раз я не помню этого, значит, так и должно быть. Да и город встретил нас
как-то безучастно, как будто ему было совсем все равно, что мы приехали.
Мы сняли номер в недорогой гостинице и поднялись на второй этаж.
Гостиница - маленькая, придорожная, не грязная, но и не слишком чистая;
обычная гостиница, для дальнобойщиков, наверное.
- Ты спишь? - спрашиваю я, когда мы, умывшись, ложимся в кровать.
Она у нас одна на двоих, но это нас совсем не смущает, мы же просто
друзья. И что в этом такого, если друзья спят в одной кровати?