"Владимир Лавров. Волд Аскер и симфония дальнего космоса " - читать интересную книгу автора

космосе, понятное дело, нет. Но по традиции пилотов учат сначала на
самолетах, и большей доле шуточек мы обязаны авиационной традиции. За
грубыми шутками скрывается облегчение от того, что я вернулся.
За последние два года несколько пилотов не вернулось. Один запаниковал,
неправильно ввел курс, сжег лишнее топливо на маневрах и прошел мимо базы.
Потом пять месяцев слал прощальные письма. Стоимость спасательной экспедиции
"превысила разумные значения". О двух других просто ничего не известно.
Опасность слишком далеко отклониться от базы и просвистеть мимо нее с
космической скоростью постоянно висит над нами. Слишком большие скорости,
слишком большие расстояния. Тех, кто пройдет мимо, иногда нет даже смысла
спасать, стоимость спасательной экспедиции тысячекратно превышает суммарную
стоимость человека и корабля. На этот счет даже существует бюрократический
штамп: "стоимость спасательной экспедиции превышает разумные значения".
Правда, корабли иногда возвращаются, через несколько лет, с мумией внутри.
Их переделывают в автоматы. Никто из летчиков в корабль - убийцу не сядет.
По этой же причине мы и летаем в одиночку, хотя это очень страшно. Если
начнутся проблемы, одному легче продержаться с ограниченными бортовыми
запасами.
Я прохожу по кольцу, оказываясь почти вверх ногами по отношению к тому
месту, где вошел. Гравитация на станции поддерживается очень просто, она
вращается вокруг своей оси. Нас прижимает к полу центробежная сила. Из
космоса база выглядит как восемь цилиндров, соединенных между собой кольцами
и радиальными спицами. Там, на оси, находятся причальные стойки и ангары с
кораблями. Там невесомость. Тут, в кольце и в цилиндрах, почти земная сила
тяжести. Расплачиваться за это приходится легким головокружением при взгляде
на звезды за иллюминаторами. Космос за окнами вращается довольно быстро. Бар
какой-то умник сконструировал как тор с иллюминаторами, он находится в одном
из колец. Как будто у ребят, которые приняли по стаканчику, и так все в
глазах не плывет. В жилых каютах, которые находятся в цилиндрах,
иллюминаторов нет. Там на переборках висят мониторы, транслирующие вид на
космос с неподвижной камеры на оси станции.
- Ну вот, опять напились так, что весь космос кружится, - говорю я и
показываю на окна. Шутка старая, как сама станция, но воспринимается с
неизменным восторгом. Мне освобождают место рядом с Алексом. Я плюхаюсь на
стул, блаженно чувствуя, как понемногу отступает напряженность.
В этот раз я чуть не запаниковал. К исходу пятых суток обратного полета
мне упорно казалось, что я неправильно ввел курс и пролечу мимо станции. Я
несколько раз перепроверил расчеты, и, как всегда в таких случаях,
оказалось, что первые перерасчеты показали ошибку, а последующие совпали. Я
читал, что похожий эффект наблюдался еще у первых летчиков, попавших в
слепой полет. Начинает казаться, что самолет кренится, и только полное
доверие к приборам может спасти в этой ситуации. Я доверился приборам и
расчетам, но чего мне это стоило... Когда станция вдруг вынырнула из
ниоткуда, это было похоже на чудо. Погрузившись в свои размышления, я чуть
не прослушал то, что говорит мне Алекс. Алекс, громко хихикая, показывает на
экран телевизора:
- Еще один из дипломатов ухитрился погибнуть при переговорах с
инопланетниками. Не хочешь пойти в космические дипломаты?
- Что на этот раз? Подавился их устрицей? - Гибель земных дипломатов
при переговорах из трагедий, каковыми они были первое время, превратились в