"Дэвид Герберт Лоуренс. Сыновья и любовники" - читать интересную книгу автора

"Низинный" состоял из шести кварталов шахтерских домиков - два ряда, по
три квартала в каждом, точно домино, на котором шесть очков, и в каждом
квартале двенадцать домиков. Оба ряда расположились у подножья довольно
крутого склона, и оттуда, по крайней мере из окон мезонинов, видно было,
как противоположная сторона долины полого поднимается к Селби.
Домики сами по себе были солидные и очень славные. Идешь - и всюду
палисадники, и в нижней, теневой части поселка, в них примулы, аврикулы и
камнеломка, а в верхней, солнечной, - гвоздика турецкая и обыкновенная; у
каждого домика ясные окошки, и крылечко, и невысокая живая изгородь из
бирючины, и окошки мезонинов. Но так оно снаружи - к улице у всех
шахтерских жен обращены нежилые гостиные. А жилая комната, она же кухня, в
глубине дома, окнами на зады поселка, на жалкий огород и на выгребную яму
за ним. А между рядами домов, между протянувшимися из конца в конец
выгребными ямами - узкая улочка, где играют дети, судачат женщины, курят
мужчины. Так что хоть и был "Низинный" так хорошо построен и так славно
выглядел, истинные условия жизни были там совсем неприглядные, ведь
жизнь-то шла в кухнях, а кухни выходили на эту чумазую улочку выгребных
ям.
Миссис Морел переезжала из Бествуда в "Низинный" безо всякого
удовольствия - он простоял к тому времени уже двенадцать лет и лучшие его
дни миновали. Но выбора у нее не было. Хорошо хоть дом ей достался самый
последний в ряду, в верхней части поселка, а значит, соседи только с одной
стороны, а с другой - лишний клочок земли под огород. И поселившись в
крайнем доме, она слыла среди здешних женщин чуть ли не аристократкой -
ведь за дома, стоящие среди других домов, арендная плата была пять
шиллингов в неделю, а за ее дом - пять с половиной. Но это превосходство
не очень-то ее утешало.
Миссис Морел было тридцать один год, и замуж она вышла восемь лет
назад. Небольшого росточка, хрупкая, но с решительной осанкой, она от
первого знакомства с жительницами "Низинного" как-то съежилась. Переехала
она в июле, а в сентябре должна была родить своего третьего.
Муж ее был углекоп. Они не прожили в своем новом доме еще и месяца, как
наступил праздник, открылась ярмарка. Она знала, Морел, конечно же, не
упустит случая повеселиться. В понедельник, в день ярмарки, он ушел
спозаранку. Дети были страшно возбуждены. Семилетний Уильям умчался сразу
же после завтрака, ему не терпелось порыскать среди балаганов. Энни,
которой было всего пять, он с собой не взял, и она все утро хныкала,
просилась туда же. Миссис Морел хлопотала по хозяйству. С соседями она еще
толком не познакомилась и не знала, кому доверить девчушку. Пришлось
пообещать ей, что они отправятся после обеда.
Уильям прибежал в половине первого. Этот живой светловолосый
веснушчатый мальчонка слегка смахивал на датчанина или норвежца.
- Мам, пообедать можно? - воскликнул он, прямо в шапке вбегая в дом. -
Она начнется в полвторого, мне один дяденька сказал.
- Пообедаешь сразу как будет готово, - ответила мать.
- А еще не готово? - воскликнул он, сердито уставясь на нее синими
глазами. - Тогда побегу без обеда.
- И думать не смей. Обед будет готов через пять минут. Еще только
половина первого.
- Там все начнется, - чуть не плача крикнул мальчуган.