"Дэвид Герберт Лоуренс. Прусский офицер" - читать интересную книгу автора

обезображенный шрамом палец. Жаркое пламя бушевало в его крови.
Он знал, что скоро его слуга будет свободен - и будет рад этому. Пока
что солдат держался на расстоянии от старшего. Капитан стал безумно
раздражителен, не находил покоя в отсутствии солдата, а в его присутствии
испепелял его своим истерзанным взглядом. Он ненавидел эти тонкие черные
брови над темными, ничего не выражающими глазами, его приводили в ярость
свободные движения этих ладных рук и ног, которые не могла сковать никакая
армейская муштра. Он стал груб и жестоко измывался над парнем, пуская в ход
презрение и сарказм. Молодой солдат становился лишь все молчаливее, все
безучастнее.
- Среди каких скотов ты воспитывался, что не можешь смотреть прямо?
Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю!
И солдат обратил на лицо капитана свои темные глаза, но они были
незрячи: неподвижно уставился, еле приметно скосив в сторону глаза, лишенные
зрения, воспринимая голубизну глаз господина, он отстранял его взгляд. Тот
побледнел, и его рыжеватые брови дернулись. Он механически отдал
распоряжение.
Однажды старший запустил в лицо молодого тяжелую армейскую перчатку. С
наслаждением увидел он, как сверкнули навстречу ему черные глаза - так
вспыхивает брошенный в огонь пук соломы. Он рассмеялся, и в его смехе
слышались легкая дрожь и презрение.
Но оставалось всего только два месяца. Парень инстинктивно старался
держаться невозмутимо: старался прислуживать офицеру так, словно перед ним
не человек, а абстрактная власть. Его инстинкт подсказывал одно - избегать
личного контакта, даже явной ненависти. Но помимо его воли в ответ на
поведение офицера ненависть росла. Он всеми силами подавлял ее. Вот уйдет он
из армии и тогда, возможно, осмелится признать ее. По натуре он был
деятелен, у него было много друзей. Он думал о том, какие это удивительно
хорошие ребята. Но, сам того не зная, он был одинок. Теперь его одиночество
усугубилось. Оно поможет ему продержаться до окончания срока. Но офицер,
казалось, сходил в своем раздражении с ума, и парень был не на шутку
испуган.
У солдата была подружка, девушка, жившая в горах, независимая и
простая. Они вместе гуляли, почти не разговаривая. Он ходил с ней не за тем,
чтобы разговаривать, а чтобы обнимать ее - ради физического контакта. Это
его расслабляло, было легче не обращать внимания на капитана: он отдыхал,
крепко прижав ее к груди. И она, хотя ничего такого не говорила, за тем и
приходила к нему. Они любили друг друга.
Капитан догадался об этом и взбеленился от ярости. Теперь парень был
завален работой все вечера напролет, и капитан испытывал наслаждение, видя,
как мрачнеет выражение его лица. Время от времени глаза мужчин встречались,
исполненные у молодого - уныния и мрака, упрямой несокрушимости, у старшего
-- насмешки и беспокойного презрения.
Офицер прилагал все силы для того, чтобы не признавать овладевшей им
страсти. Он не желал признать, что в его чувстве к денщику таится что-то
помимо возмущения, какое вызывает у человека глупый, своевольный слуга.
Поэтому, оставаясь в собственном сознании абсолютно непогрешимым и в рамках
приличий, капитан не пресек того, другого чувства. Однако нервы его не
выдерживали. Наконец он ударил солдата пряжкой по лицу. Увидев, как парень,
на глаза которого от боли навернулись слезы, а на губах выступила кровь,