"Дэвид Герберт Лоуренс. Вещи " - читать интересную книгу автора

стеклянный блеск в его глазах усилился, черты его странно вытянутого лица,
искаженные крайним смятением и яростью заострились еще резче, придавая ему
сходство с крысиной мордой. В сорок лет работа все-таки настигла его.
- По-моему, милый, надо соглашаться. Европа больше не привлекает тебя.
С нею все кончено, она, как ты сам выразился, изжила себя. Нам обещают
предоставить дом на территории университета, и мама говорит, там хватит
места для всех наших вещей. Я думаю, надо дать телеграмму, что мы согласны.
Эразм, точно загнанная в угол крыса, метнул на нее злобный взгляд. Так
и мерещилось, будто по бокам его заострившегося носа топорщатся, подрагивая,
крысиные усы.
- Ну как, посылать мне телеграмму?- спросила она.
- Посылай!- выпалил он.
И Валери пошла давать телеграмму.
Эразма словно подменили с этих пор - он притих, перестал поминутно
раздражаться. Тяжкое бремя свалилось с его плеч. Клетка захлопнулась.
Но когда перед ним дремучим черным лесом выросли исполинские
кливлендские печи с искрометными каскадами раскаленного добела металла,
подле которых под непомерной, неистовой шум гномиками копошились люди, он
сказал жене:
- Что ни говори, с этой силищей сегодня в мире не сравнится ничто.
И когда они въехали в свой вполне современный домик на территории
Кливлендского университета и незадачливые обломки Европы: болонский буфет и
венецианский книжный шкаф, епископское кресло из Равенны, столики в стиле
Людовика XV, шторы "Шартр", лампы сиенской бронзы - стали по местам и
пришлись совершенно не к месту, вследствие чего приняли крайне импозантный
вид; когда у идеалистов, разинув от изумления рты, собрались гости и Эразм,
слегка рисуясь, принимал их в лучших европейских традициях, но одновременно
с настоящим американским радушием, а Валери блистала изысканностью манер, но
при всем том "мы отдаем предпочтение Америке",- тогда, метнув на жену
странный взгляд крысиных острых глаз, Эразм сказал:
- Как майонез к омарам, Европа недурна, но все же сами омары - это
Америка, верно?
- Безусловно!- довольная, отвечала жена. Эразм внимательнее вгляделся
в ее лицо. Он
попался - ну что же, зато в клетке чувствуешь себя надежно. Да и
Валери, как видно, стала, наконец, сама собой. Ее добро - при ней. Правда,
по углам его ученого носа затаилось странное, недоброе выражение
откровенного скептицизма. Но он был большой любитель омаров.