"Андрей Лазарчук. Опоздавшие к лету, Том 2: Мост Ватерлоо" - читать интересную книгу автора

- А как будем снимать диверсантов? - поинтересовался Петер.
- До диверсантов еще дойдет очередь, - сказал господин Мархель. - Вот
отснимем воздушные налеты и тогда примемся за диверсантов. И помните: все
изменения в сценарий вношу я. Не вы, а я. Поняли?
Налеты начались на второй день после этого разговора. Рано утром,
невидимые простым глазом, прошмыгнули в вышине разведчики. Два были сбиты,
но несколько, видимо, сделали свое дело. В полдень из-за каньона, покрывая
шум работы механизмов, накатился мощный, ровный, нарастающий рев множества
моторов.
- Воздух! - раздалась команда, и тут же завыла сирена.
Саперы не суетясь покидали свои места и уходили в укрытия. Бояться до
сих приходилось не столько бомб, сколько осколков своих же снарядов. Петер
загнал операторов в блиндаж к саперам, а сам пока остался.
Он выбрал себе место на краю обрыва, под скалой: отсюда хорошо был
виден и мост, висящий над пропастью, и самолеты, которые шли так высоко и
так густо, что отдельные машины не улавливались взглядом, просто
накатывалась туча, серая и тяжелая, только вот слишком уж быстро... Почти
как свою уязвимость, Петер ощутил вдруг уязвимость моста - мост замер,
ожидая, что будет, замер, накрепко притянутый к скале тросами, замер, как
человек в ожидании выстрела, - Петер удивился этому, но удивился мельком,
потому что туча начала распадаться, эскадрильи расходились в стороны, а
часть, те, что шли в центре, заскользили, снижаясь, разгоняясь для удара,
предстоял знаменитый "звездный налет", когда самолеты нападают одновременно
со всех сторон и с разных высот - Петер сумел снять это развертывание для
удара, снять панорамой, кадр получался отменный, и мельком ему подумалось,
что этот отменный кадр может сегодня и не уцелеть... И тут грохнули зенитки.
Это было как мордой об пол, а потом медленный звон в ушах, и мягкими
кулаками молотило по голове, и где-то позади глаз сверкали белые вспышки,
сливаясь в единое пламя, и Петер снимал, перезаряжал и снова снимал, уже
плохо понимая, что происходит и что он сам в этом происходящем значит, -
орудия били, захлебываясь от спешки, и снаряды торопливо, обгоняя друг
друга, лопались в вышине, выплескивая в небо свой жар и свою ярость, и небо
сначала побелело, а потом раскалилось до ярко-розового сияния, и в сиянии
этом истаивали бомбовозы и уже закопченными скелетами валились вниз, волоча
за собой шлейфы сгоревшего стооктанового бензина и когда-то живой плоти, -
земля дрожала, ходила ходуном и вздрагивала, дергалась от ударов, и черные
искры сыпались из разворошенного неба, и так было долго и кончилось как-то
поразительно сразу, только пойманное эхо металось в каньоне и валил
откуда-то тяжелый жирный дым. Петер сидел на земле, камера валялась рядом, и
не понять было, откуда взялась такая тишина, но вот кто-то подошел к нему и
помог встать. Это был Шанур, вся морда в копоти и куртка прожжена во многих
местах, он что-то сказал, но вновь вернулось эхо от того берега, и Петер не
расслышал и переспросил, Шанур повторил, теперь Петер расслышал, но не
понял. Шанур снял с него каску, сверху на каске была вмятина, а на голове -
Петер потрогал - на голове вроде ничего такого не было, только болело под
пальцами. Шанур и Армант, он тоже оказался здесь, взяли Петера под руки и
повели. Петер шел спокойно, ноги были как ноги, только земля покачивалась,
как палуба.
- Отбились на первый раз, - сказал кто-то.
- И на второй отобьемся, - сердито сказал еще кто-то. - И на третий.